— Выручи, родной! — взмолился он, обращаясь к неведомо где скитающемуся духу-покровителю. — Пей мою кровь, только выручи! А уж потом проси все, что тебе заблагорассудится! Я твой вечный должник!
Это было единственное, что он мог предпринять сейчас для своего и Дашкиного спасения.
Снаружи вдруг загрохотало так, будто покойники открыли стрельбу из спаренного зенитного пулемета. Грохот оборвался столь же внезапно, как и начался.
По ступенькам, ведущим в склеп, застучали тяжелые, уверенные шаги. Стало так светло, словно тот, кто спускался сюда, гнал перед собой шаровую молнию…
— Дешка! Братец! Это ты? — воскликнула девчонка, прикрываясь ладонью от слепящего света, бьющего со стороны дверей.
— Сколько раз я просил, чтобы ты не называла меня так. — Манера говорить выдавала человека, давным-давно надорвавшего свой голос командами. — Дарием меня зовут. Могла бы уж за столько лет и запомнить.
«Ясно, — подумал Синяков. — Дарий и Дарья. Брат и сестра. Два сапога пара».
Человек, носивший имя гордого персидского царя, не щадившего ни владык, ни жрецов, ни простых смертных, перевел луч карманного фонарика (нет, скорее
карманного прожектора) в глубь склепа.
Светящиеся точки, так напугавшие Дашку (да и Синякова изрядно смутившие), бесследно исчезли, и сейчас нельзя было даже сказать, что это было — мираж или реальная опасность.
Внимательно осмотрев все темные углы и стенные ниши, Дарий неторопливо двинулся в глубь склепа и, поравнявшись с последней свечой, направил фонарик в запретный для всех, кроме него самого, мрак. Мощный луч света, не встречая преград, ушел в неимоверную даль, но и там не обнаружилось ничего подозрительного.
Фонарик погас, и Дарий, судя по всему, удовлетворенный результатами осмотра, вернулся к лежанке. Гвозди, попадавшиеся по пути, он небрежно отбрасывал ногой прочь.
Синяков, минуту назад имевший неосторожность встретиться взглядом с лучом фонарика, ощущал себя сейчас хуже, чем слепая курица.
— Дом зачем сожгла? — хмуро спросил Дарий. Присутствие Синякова он явно игнорировал.
— Я нечаянно, — ощущалось, что Дашка слегка побаивается брата.
— Теперь что будешь делать?
— Не знаю…
— Учти, я тебя к себе взять не могу. Своего жилья у меня нет, а там, где я ночую, даже клопы не водятся. — Дарий разговаривал с сестрой холодно, как с чужим человеком.
—Денег дай, — попросила она неуверенно. — Я угол где-нибудь сниму.
— Нет у меня денег. Пропиваю я все. — Каждое слово Дария было таким же увесистым, как и камни, из которых были сложены стены склепа.
— Неправда! Ты ведь водку раньше терпеть не мог.