К скамейке, где бесновался какой-то не то поддатый, не то обкуренный мужик, приближался милицейский патруль со служебной собакой на поводке. Согласно существующим правилам в столь криминогенном месте, как знаменитые «Джунгли», да еще в ночное время, патруль должен был состоять не менее чем из четырех человек. Однако считалось, что четвероногий друг с успехом может заменить парочку двуногих.
— Глянь, Леха, — сказал старший наряда. — Ну и фраер! До того набрался, что на бутылках чечетку выбивает. С проспекта слышно. Вот народ пошел!
— Ты поосторожней, — буркнул его напарник, который на учебных занятиях получил недавно травму носа и теперь очень берег эту часть тела. — Сейчас он как запустит в нас этими бутылками…
— В землю зарою! — ответил старший, назначенный на эту должность совсем недавно и потому не устававший демонстрировать служебное рвение. — Собакой затравлю! Джера, вперед. — он отстегнул поводок.
Однако немецкая овчарка Джера, чемпионка своей породы, неоднократно бравшая призы именно за агрессивность, повела себя более чем странно — поджала хвост, жалобно заскулила и попыталась спрятаться за спиной хозяина.
— Что за херня! — удивился тот. — Не отравилась ли она? Вот будет номер! Говорил же я тебе, не корми ее биг-маком.
— Пошли лучше назад, — набычился Леха. — Ну что с этого гаврика возьмешь? Бич какой-то… На штраф не наскребет.
— Все равно проверить надо, — настаивал старший. — А вдруг он в розыске… Тем более наркоман. Чуешь, как «планом» пахнет?
Сказав так, он направил на подозрительного субъекта фонарик. Тот на присутствие милиции до сих пор никак не реагировал, однако под лучом света перестал судорожно дергаться и как бы окаменел.
А затем медленно поднял свой взор на тех, кто посмел потревожить его. Истошно завизжала собака…
— Они что, сожрать меня хотят? — Синяков с беспокойством наблюдал за маневрами окуней.
— Само собой, — ответила щука.
— И даже тебя не боятся?
— Меня они видеть не могут. А в каком облике они видят тебя, я, честно сказать, даже не представляю.
Ёршик, словно почуяв неладное, поотстал, но окуни явно не желали менять своих злодейских планов. Интересно, за кого именно они принимали Синякова, измененного нижним миром до потери человеческого облика? Неужто за жирного червячка? Или за аппетитную гроздь лягушачьей икры? Синяков вспомнил знакомого рыбака, говорившего, что если бы окуни вырастали хотя бы до размеров хорошего леща, в наших реках и озерах давно не осталось бы другой рыбы.
— Как же мне быть? — упавшим голосом поинтересовался он у своего духа-покровителя.