— Что он делал?
— Разъезжал на своем мотоцикле. Он без него шагу ступить не может. Раньше, когда мы вместе жили, он даже в сортир на мотоцикле ездил. Это шагов сто отсюда. Минута ходьбы. А он все равно заводил мотор и мчал как оглашенный.
— Брат в форме был? — Синяков и сам не понимал, почему Дашкино сообщение так заинтересовало его.
— Я его только мельком видела. Скорее по звуку мотора угадывала. То впереди меня пронесется, то сзади… Куртка на нем была кожаная, это точно! Она ему от одного нашего соседа досталась, старого чекиста. Симпатизировал тот брату. Когда от водянки помирал, позвал его. «Бери, — говорит, — мою куртку на память. Я в ней всякую контру в расход пускал. Чтоб таким, как ты, сейчас счастливо жилось».
— Как тебе показалось — это был тот мир или этот?'
— Трудно сказать, — Дашка задумалась. — Я сначала такой легкой себя ощущала… ну как перышко! Мне даже дышать не нужно было. Ногой ступаю — ничего не чувствую. Головой ударюсь — то же самое. А уж когда мотоцикл в последний раз услышала, у меня и пятка чесалась, и в горле першило… Там мрачно так! Все какие-то катакомбы, катакомбы, катакомбы… Как под Одессой. Вы были в Одессе?
— Был.
— Понравилось?
— Не очень.
— Почему?
— Наверное, чего-то другого ожидал… большего… А это оказался обыкновенный городишко, к тому же еще и грязный. Дюк, знаменитый, в полтора метра ростом и весь зеленый. Потемкинская лестница почти развалилась. Кругом попрошайки. На Привозе все втридорога. Пивную на Дерибасовской я так и не нашел… А ты сама когда там успела побывать?
— Давно уже. Наш детдом туда на экскурсию возили.
Синяков хотел задать ей еще какой-то вопрос, но Дашка уже спала, тихонько посапывая.
Солнце едва успело подняться над крышами, а на еще не остывшем пожарище собрались все заинтересованные лица.
Дашка и Синяков разбирали головешки в том месте, где, по их представлению, должна была находиться волшебная иголка. Инспектор Госпожнадзора, благодаря короткой верхней губе и торчащим вперед резцам похожий на кролика, пытался установить причину пожара. Милиционер Леня вышагивал вокруг, пресекая возможные попытки мародерства, хотя ничем иным, кроме яблок, спекшихся прямо на ветках, поживиться здесь было невозможно.
От барака осталась только кирпичная коробка да двенадцать (по числу квартир) печных труб.
Пожарник, с самого начала подозрительно косившийся на Дашку и Синякова, поинтересовался:
— Вы, собственно говоря, что здесь ищете?
— Колечко обручальное. Семьсот пятидесятой пробы, — ответила Дашка.
— Так оно, наверное, расплавилось.
— Ничего, зуб себе вставлю, — Дашка пальцем растянула рот, демонстрируя отсутствие нижнего левого резца. — А то орешки щелкать неудобно.