Те из посетителей, которые находились поближе, с нескрываемым любопытством следили за этой сценой, однако никто не спешил указать секретарше на ее оплошность. Вполне вероятно, что ей предстояло носить новый грим до конца рабочего дня, интригуя своим видом сослуживцев и пугая слабонервных посетителей.
Дашкины сумасбродства переполнили чашу терпения Синякова. Из приемной он вывел ее за ухо, как нашкодившее дитя.
— Все! — сказал он решительно. — Хватит! Можешь отправляться на все четыре стороны!
— Больно! — Дашка попыталась вырваться. — А куда это, интересно, я отправлюсь? На пожарище? Оставили девушку без крова, лишили единственного заработка, а теперь бросаете! Хорошенькое дельце!
Сраженный столь весомыми доводами, Синяков вынужден был оставить Дашкино ухо в покое.
— Что же мне теперь, всю жизнь с тобой вожжаться? — буркнул он, стараясь не смотреть девчонке в глаза.
— Лично я вижу два варианта, — произнесла она с комической серьезностью. — Или вы меня удочеряете, или на мне женитесь. Второй вариант предпочтительнее, поскольку вы со мной уже переспали.
— Когда? Где? — удивился Синяков. — В курятнике? Да я же к тебе и пальцем не прикоснулся!
— Какая разница! Спать-то все равно мне не дали. Храпели в самое ухо.
Подумав немного, Синяков вынужден был сдаться.
— Ладно, — молвил он. — Беру свои слова обратно.
— Какие именно? — быстро осведомилась Дашка.
— Насчет четырех сторон… Только прошу, не лезь в мои дела и не задирайся с людьми.
— Они сами виноваты! — возмутилась Дашка. — Как эта жаба с вами разговаривала! А тот ханурик! Знаете, что он собирался сделать? Ударить меня счетами! Нет, пусть лучше чихает на здоровье.
— Хорошо. Возможно, ты и права. Давай считать, что с этим мы разобрались. Но сейчас мне предстоит разговор с серьезным человеком. Не встревай, ладно?
— Даже если он будет нож для вас в кармане готовить?
— В таком случае шепни мне на ушку.
У Синякова оставалась одна-единственная надежда — на коменданта.
Однако того в кабинете не оказалось. Скудная казенная мебель была сдвинута в сторону и накрыта газетами. Солдатик в бумажной треуголке и замызганном хабэ соскребал со стен старую побелку.
— А где хозяин? — осведомился Синяков, несколько обескураженный таким поворотом событий.
— Который? — уточнил солдатик. — Их тут двое. Митрополит и министр обороны.
— Я про коменданта спрашиваю.
— С сегодняшнего дня в отпуске.
Это уже была полная невезуха! Фортуна явно отворачивалась от Синякова, и оставалось только гадать, в чем тут причина — то ли собственные неприятности духа-покровителя, угодившего в какую-то передрягу, то ли негативное влияние хронической неудачницы Дашки.