Потом дон Хуан дал мне суп и лепешки и велел мне есть. Я мог есть без какого-либо усилия и без потери того, что, я думал, было моей «силой видения». Я фокусировал свой пристальный взгляд на всем вокруг меня. Я был убежден, что я мог «видеть» все, и, тем не менее, весь мир выглядел таким же, насколько я оценивал. Я старался «видеть» до тех пор, пока не стало совершенно темно. Наконец, я перестал стараться, лег и заснул.
Я проснулся, когда дон Хуан покрывал меня одеялом. У меня болела голова и тошнило. Потом я почувствовал себя лучше и крепко заснул до следующего дня.
Утром я был собой снова. Я нетерпеливо спросил дона Хуана:
– Что происходило со мной?
Дон Хуан скромно засмеялся.
– Ты ходил смотреть хранителя, и, конечно, ты нашел его, – сказал он.
– Но что это было, дон Хуан?
– Страж, хранитель, часовой другого мира, – сказал дон Хуан убедительно.
Я намеревался рассказать ему подробности об этом зловещем и безобразном звере, но он не обратил внимания на мою попытку, сказав, что мое переживание не было особенным, что любой человек мог пережить это.
Я сказал ему, что хранитель вызвал во мне такой шок, что я действительно не был еще способен думать об этом.
Дон Хуан рассмеялся и высмеял то, что он называл сверхдраматической наклонностью моей натуры.
– Эта вещь, чем бы она ни была, задела меня, – сказал я. – это было так реально, как ты и я.
– Конечно, это было реально. Причинила ли она вам боль, или нет?
Когда я вспоминал свои переживания, мое возбуждение росло. Дон Хуан велел мне успокоиться. Затем он спросил меня, действительно ли я боялся его; он подчеркнул слова «действительно».
– Я был ошеломлен, – сказал я. – Никогда в моей жизни у меня не было переживания такого благоговейного страха.
– Брось, – сказал он, смеясь. – Тебе было нечего бояться.
– Я клянусь тебе, – сказал я м искренней страстью, – что если бы я мог двигаться, я убежал бы в истерике.
Он нашел мое утверждение очень забавным и захохотал во все горло.
– Что же заставило меня видеть это чудовище, дон Хуан?
Он стал серьезным и пристально посмотрел на меня.
– Это был страж, – сказал он. – если ты хочешь видеть, ты должен победить стража.
– Но как я могу победить его, дон Хуан? Он, возможно, сто футов высотой.
Дон Хуан засмеялся так сильно, что слезы потекли из его глаз.
– Почему ты не позволяешь мне рассказать тебе о том, что я видел, таким образом здесь не было бы ничего непонятного? – сказал я.
– Если это делает тебя счастливым, продолжай, рассказывай мне.
Я рассказал все, что я мог вспомнить, но это, казалось, не изменило его настроения.