— Бросила тебя дама? — догадался Святой.
— Я сам от нее ушел, — гордо ответил ловелас-неудачник, загремев домкратом. — Просила вернуться, между прочим.
— Ох, Колька! — деланно вздохнул Святой. — Выхолостить тебя надо! Подведут тебя бабы под монастырь. Юбки мимо себя не пропустишь. Ну так что Банников? — вернул он разговор в нужное русло.
— Турнули его из «Росвооружения»…
— Проворовался?
— Откуда я знаю! — Серегин продолжал пыхтеть над неисправным домкратом. — Может, сам ушел. Раньше я Банникова по телевизору видел. Интервью давал в «Служу Советскому…». Тьфу! «Служу России». Репортаж из Саудовской Аравии передавали. Я его рыло сразу узнал. Стоит под пальмами весь в белом, как шейх, улыбка до ушей. Вякал о чрезвычайно выгодном контракте по поставке на Ближний Восток ракетных зенитных комплексов. Соловьем заливался.
— Это он умеет, — подтвердил Святой и подкатил готовое колесо к машине.
— Потом пропал. Я осведомлялся у своей козы, работает ли у них отставной генерал-майор Банников. Она не знает…
Командир, ты рассчитаться с ним собрался? — как-то робко спросил Серегин, ставя колесо на место.
— Да надо бы.., придавить мразь, — со скрытой угрозой в голосе протянул Святой.
— Брось. Сам сдохнет от старости! — Николай посмотрел в глаза командиру. — Был бы ты графом Монте-Кристо с сундуком башлей, нанял бы киллера для грязной работы.
А так мараться не стоит!
— Может, ты и прав! — согласился Святой. — Мстят слабые… — тихо произнес он врезавшуюся в память фразу. — Кто сказал? — усмехнулся Святой и хлопнул ладонью по капоту. — Готова наша БРДМ?
— Так точно! — шутливо отрапортовал Николай.
— Экипаж, по местам! — скомандовал, как когда-то, бывший спецназовец. — Боевая задача: добраться до населенного пункта Малые Кержаки с минимальными потерями.
— Есть! — рявкнул Серегин во всю мощь своих десантных легких.
Гулкое эхо заплясало среди скал, пугая спящих птиц.
Ночная мгла понемногу сменялась предрассветными сумерками, сквозь которые нечеткими, размытыми тенями проступали придорожные деревья…
* * *
К встрече с сержантом Святой готовился. Представлял, как обнимет Василия, какие слова скажет, о чем они вспомнят. Он оставил искалеченного Голубева, перевитого трубками капельниц, лежащим на операционной каталке фрунзенской больницы. Встретил — спящим под теплым стеганым одеялом, поверх которого покоилась окладистая борода, обильно посеребренная сединой.
Первой гостей заметила жена Василия, которая суетилась на подворье старого деревенского дома, окруженного покосившимся забором. Было очень рано. Солнце еще не взошло, когда «восьмерка» Серегина подкатила к избе.