— Ты сменил веру?
— Не совсем. Глэдис понимает. Она-то истовая христианка. А я туда хожу вроде как на прогулку. Преподобный обожает меня. Когда в я ни пришел — он в свинячьем восторге. Еще бы, джазист, еврей, вдобавок на игле сидел — а превратился в аккуратного, законопослушного человечка. Он себя ощущает Великим Спасителем, чем-то в этом роде.
Голд, попыхивая сигарой, смотрел на потемневший пирс.
— Раньше казалось, — проговорил он задумчиво, — когда буду стариком, по-настоящему разберусь в религии. И про иудаизм подумаю, про все. Теперь я состарился, и понимаю, что был не прав.
— Не помню, когда последний раз был в храме. Наверное, на отцовских похоронах.
— А я на прошлой неделе, на бар мицва.
— Какой-нибудь родственник?
— Сынишка моей экс-супруги.
Ред взглянул на него, потом быстро отвел глаза. Наступило долгое, полное значения молчание. С пирса доносилась дурацкая музыка.
— Ты... Ты помнишь, — начал Ред неуверенно, — та девчонка, певичка, что умерла, и ты был в той квартире...
— Не просто певичка, — сказал Голд ровным голосом.
— Недавно я настроился на джазовую волну — Глэдис этого терпеть не может — передавали, запись Минта Джулепа. Это было написано для нее. Знаешь, «Синий ангел»... Понимаешь, о чем я?
Голд кивнул.
— Позволь мне сказать, лейтенант. Не хочу ворошить прошлое, но, когда все это стряслось, многие ребята думали, что ты убил ту девушку, но я никогда не верил сплетням. Я-то знал. Я знал, ты ее любил. Ты бы ее пальцем не тронул.
Бриз утих, перешел в мертвый штиль. В заливе, далеко-далеко, будто на луне, лязгал бакен. Голд подлил себе виски.
— Красивая вещь «Синий ангел», — сказал Ред.
Голд постукивал пальцем по кружке. Ред привычным движением потирал руки. Глэдис вышла из кухни. Ее сердитые черные глаза устремились на Голда.
— Послушай-ка, давно пора закрываться. А из-за бутылки мы можем потерять лицензию.
— Я коп, Глэдис. Не беспокойся.
Бормоча себе под нос ругательства, она вернулась в кухню.
— Не обращай внимания. Она просто присматривает за мной. И так всю дорогу.
— Пора идти. — Голд встал. — Скажи, Ред, сколько времени?
Ред, озадаченный, взглянул на запястье Голда.
— Не знаю, лейтенант.
Голд поднес часы к его глазам.
— Ровно полночь.
Ред не ответил.
— Господи Иисусе, Ред. Мы треплемся больше трех часов.
Ред долго смотрел на него. Потом кивнул.
— Верно, лейтенант. Ты здесь с...
— С восьми сорока пяти.
— Верно. Восемь сорок пять. Точка в точку.
— Откуда ты знаешь? Ведь ты не носишь часов.
— Глэдис носит.
— Она вспомнит, когда я пришел?
— Я напомню.
— Договорились?
Ред опять кивнул.