Вторая — эксгибиционист, пожелавший остаться неизвестным. В зависимости от времени года на нем поверх фривольного белья были накинуты либо шубка, либо плащик по последней моде. Вот и сейчас он ненавязчиво терся невдалеке, робко выглядывая из-за пушистой елочки. Завистливый вздох вырвался из груди, когда я разглядела очередную новинку гардероба. Белое пальто, украшавшее сегодня нашего маньяка, приковало меня в прошлую субботу к витрине центрального универмага почти на час. Но чтобы его купить, на три месяца мне пришлось бы отказаться от еды, ходить на работу пешком и задолжать значительную сумму ЖЭКу.
«Ничего. Белое полнит». Утешает.
Я приветливо помахала знакомой фигуре в белом. Вместо того чтобы вежливо ответить на приветствие, он шарахнулся от меня, как от чумной. Пять лет с гаком прошло, пора забыть старые обиды….
…Не совсем трезвая, вернее, совсем не трезвая первокурсница-заочница, которую доброжелательные коллеги по работе надоумили в своей теплой компании обмыть первую, удачно сданную сессию (учебы не будет!), возвращалась проторенным путем домой. На несчастье местного криминала это была моя первая пьянка с таким размахом. Бокал шампанского или легкого вина по праздникам не в счет.
Снег нежными хлопьями планировал сверху, задерживаясь на ресницах и шапке. Я глупо хихикала, пытаясь стряхнуть налипшие осадки. Ноги постоянно отклонялись от курса, вместо прямой линии получался скособоченный зигзаг. Когда меня занесло на очередной вираж, навстречу выпрыгнула, гостеприимно распахнув норковую шубку, наша достопримечательность. Шуба длиной до пят, сияющая антрацитовым переливом в изменчивом лунном свете поразила меня в самое сердце. Если бы сознание не дрыхло хмельным сном, может быть, фактор неожиданности и сыграл бы ему на руку, а так….
— Нашел чем гордиться! — презрительно фыркнула я, окидывая пренебрежительным взглядом дорогущий прикид. И обошла его с видом королевы в изгнании, величественно поправляя пальто с вылезшим и пожелтевшим от времени песцом на воротнике.
За спиной раздались сдавленный писк и обиженные всхлипы. Снег скрипел, и кусты трещали под торопливо удаляющимся горе-извращенцем. Вслед ему неслось мое хихиканье, быстро перешедшее в хохот, неприлично громкий а притихшем парке — я, наконец, сообразила, как было воспринято мое высказывание. Но каждый думает в меру своей испорченности. Я-то про шубу говорила! Нечего выпендриваться, тогда бы обращали внимания на другие части тела. Хотя, скажем прямо, хвастаться там нечем…
На этом приятные воспоминания заканчивались. Попало мне в тот раз! Узнала о себе много нового. Недаром один из многочисленных бабулиных поклонников каждый раз, когда бывал у нас, спрашивал, не боится ли она порезаться бритвой, заменяющей ей язык. Мучительная бессонная ночь в обнимку с тазиком на всю жизнь отбила охоту к возлияниям такого рода.