Аудитория дико завизжала, демонстрируя бездну восторга и моральной поддержки. Фауст тоже похлопал, крикнул: «Поэзия маздай!» — и вернулся в коридор. Казалось, никто не заметил его ухода, как, впрочем, появления, но это было не так.
В коридоре нирванца угрожающе обступили три неопрятных существа, успешно маскировавших принадлежность к женскому полу. Бритые головы, болезненно-пористая серая кожа, желтые от дешевого табака пальцы с обкусанными ногтями. Даже покрытая жирными пятнами мешковатая одежда не могла скрыть дефектов телосложения.
Одна из дам вызывающе осведомилась:
— Вам понравилось, о чем говорят в той аудитории?
— Кое с чем можно согласиться, — признался Фауст, пытаясь протиснуться мимо малосимпатичных особ.
Однако они снова перекрыли дорогу и поинтересовались, как он относится к феминистской литературе. Вежливый ответ их не устроил, дамы настойчиво теснили герцога прочь от выбранного направления, поэтому Фауст вынужден был, смирившись, пуститься в объяснения.
— К феминисткам, — сказал он, — я отношусь примерно так же, как к гомосексуалистам — с отвращением и насмешкой. Удовлетворены?
— Нет! — взвизгнуло существо в грязной накидке, — Значит, по-вашему, если женщина не позволяет топтать свое достоинство, вытирать об себя ноги…
— Не надо демагогии, — поморщился Фауст, которому смертельно наскучил этот разговор. — Все феминистки, которых я знал, становились феминистками по одинаковому сценарию. Сначала они раз за разом посылали подальше нормальных мужчин и целеустремленно ложились только под альфонсов, жиголо и прочих ублюдков. А ближе к старости, когда теряли товарный вид и становились никому не нужны, принимались вопить: дескать, все мужчины — сволочи.
— Девочки, он — подлец, — мягко констатировала бритоголовая толстуха, а потом вдруг завизжала: — Убить мужчину!
Фауст успел увернуться от внезапно сверкнувших клинков. Три дурехи были вооружены столовыми ножами, поэтому герцог не принял их всерьез. Нирванец просто поймал за руку самую толстую и неуклюжую, а затем толкнул ее на двух других. Они упали, издавая обиженное верещание. Толпа студентов, мгновенно окружившая Фауста, разразилась овациями.
— Зря вы так, девочки, — укоризненно сказал Фауст. — Давайте расстанемся как добрые подружки. Если, конечно, сумеете отгадать простенькую загадку.
Ушибленная обладательница столового ножа мрачно буркнула:
— Конечно, отгадаем. Как известно, любая феминистка в десятки раз умнее любого мужика, озабоченного лишь размером собственных гениталий.
«Ах ты сука!» — подумал герцог и произнес благожелательным тоном: