Я пылко обратилась к милиции:
— Вы должны понимать, что на нас надели мешки и утащили за город! Заточили в нищенский дом и держат здесь принудительно в антисанитарии, а я к джакузи привыкла!
— Отвыкай, — получила я глупый совет, — и чаще закусывай.
— Вам видней, — ответила я. — Не забывайте опохмеляться!
На том разговор и закончился — в трубке раздались гудки.
— Что это было? — спросила я Фросю, теряясь в догадках.
Она просветила:
— Наша милиция.
— И как же теперь? Не поняла, приедут спасать нас или оставят в лапах Якудзы?
Поражая меня пессимизмом, Фрося заверила:
— Конечно оставят.
— Ужас какой! Бессердечие! Беспредел! Бестактность! Бессвязность! Бессилие! Безмозглость! Бесславие! Бессистемность! Беспечность! Беспутность и беспробудность! Беспросветность! Бляд…
Как великий писатель, я знаю: у нас в алфавите букв тридцать (по-моему). Казалось бы, богатый ассортимент. Меня же на “б” заклинило. Сидела и тупо перечисляла все, что начиналось на “б” — приличного мало, должна вам сказать.
Фрося быстренько осознала, что я в шоке — в нормальном состоянии, как истинно русская, я не ругаюсь, но разве наша русская жизнь нормальное состояние знает?
Впрочем, не стоит о грустном — поговорим о смешном.
Фрося, видя мой шок, тревожно сказала:
— Сонечка, успокойся. Наша милиция очень хорошая, она просто не знает как нам помочь. Ну посуди, где нас искать? И сами не знаем, где мы находимся.
Точно! И сами не знаем!
Теперь меня загрызло чувство вины — так оскорбила милицию!
Захотелось их всех расцеловать, этих бессеребреников!
— Как я могла?! Там же одна беспристрастность! — с пафосом воскликнула я. — Бескомпромиссность! Бесшумность! Бессменность! Бесстрашие! Беззлобность и беззаветность!
— Соня, остановись! — испугалась моя Ефросинья. — Там много чего, перечислять, дорогая, замаешься. Давай лучше думать как сделать так, чтобы все это нам помогло.
Я согласилась:
— Правильно! Думать давай! Не часто со мною такое случается!
И в этот миг снова ожил мой телефон, и снова глас Вельзевула — хоть трубку к уху не прижимай.
— Ты где? — грозно возопила свекровь. — Если не скажешь мне по-хорошему…
Нашла чем пугать, я сама всех так пугаю.
И все же, из уважения к старине, я покладисто ей отвечаю:
— Я у подруги.
— Не лги! Ты с мужиками!
“В каком-то смысле она права, — подумала я, — но признавать это глупо”.
Поэтому я возражаю:
— Что? Я с мужиками? Сущая ерунда! С тех пор, как вышла за вашего Роберта, мужчины мне абсолютно противны!
Пусть знает, до чего ее сыночек здоровую бабу довел со своей дурацкой наукой. Она же как и не слышит.