Он обвел взглядом комнатку, прощаясь. Из тайничка вынул запасное оружие, рассовал по карманам. Забрал остатки съестного: жизнь научила все свое носить с собой, по возможности. Все это — не выпуская из виду переминавшегося с ноги на ногу историка.
— Иди вперед.
Выйдя на крыльцо и внимательно осмотревшись, Миграт тихо затворил за собою дверь, и через несколько секунд оба скрылись за недалекими кустами. Даже будь поблизости соглядатай, он никак не уследил бы за ними.
* * *
Ночлег Миграт нашел неподалеку, он и в самом деле прекрасно знал город и все его пригороды. То был старый винный погреб, на первый взгляд — уже дотла разграбленный, зато — теплый и без сквозняков, без окон, только с отдушинами под самым потолком, с единственным входом, обезопасить который не составило бы труда. Впрочем, Миграт даже не стал этим заниматься: найти ночью вход и спуститься по крутой лестнице без шума мог только опытный человек. Магистр ограничился тем, что подкатил к двери одну из пустых бочек, что поменьше:
— Кто сунется в темноте — обязательно налетит…
Из своей сумки вытащил обрывок бельевой веревки:
— Уж прости, но руки я тебе свяжу. Вдруг тебе опять взбредет в голову чем-нибудь благословить меня, спящего…
Веревку, однако, наложил не очень туго: чтобы не нарушить кровообращение. Сам же и объяснил историку:
— Это я не в наказание, а для моей же безопасности. Да и твоей тоже: во второй раз попытаешься — не пощажу.
— Поверьте, я ни за что…
— Что же ты такого сделал, чтобы я тебе верил? Нет уж, уволь…
Магистр выключил фонарь после того, как они устроились на каких-то тряпках под соседними козлами, на которых покоились бочки объемом без малого в цистерну. Перед тем как убрать свет, сунул, покосившись на историка, пистолет под тряпки — так, чтобы одним движением достать, если понадобится. Стало темно, хоть глаз выколи. Миграт уснул быстро. Густо храпел. Храп этот мешал историку успокоиться, хотя, наверное, и мысли не позволяли забыться.
Сегодня он выжил. А как повернутся дела завтра? Миграт не простит ему покушения, никогда больше не станет доверять ему — но и не отпустит от себя. Наверное, все еще лелеет в мыслях надежду добраться до нужных архивных бумаг. И Лезу, конечно, захочет вернуть, вместе с ребенком; и для этого непременно постарается использовать самого Хен Гота — против Охранителя. Даже и не скажешь, кто из них опаснее, страшнее. Оба несут гибель. Но даже если не так — надолго ли хватит Миграту терпения, да и позволят ли обстоятельства постоянно таскать за собой пленника, каким Хен Гот по сути дела стал?