Среди камней вспыхнули фонтанчики желтоватого порохового дыма, затем услужливое эхо донесло до беглецов несколько слабых хлопков. Казаки беспорядочно палили в белый свет, вымещая тем самым свое отчаяние и злобу на тех, кто умудрился самым таинственным образом миновать все ловушки, засады и благополучно ускользнуть от погони. И более всего преследователей бесило то, что беглецы, сознавая свою недосягаемость, шли к перевалу в открытую, не таясь, тем доводя оплошавших охотников за головами чуть ли не до исступления…
Пожевав без особого аппетита мяса и сухарей, молодые люди отправились дальше. Через два часа успешно миновали перевал, все еще покрытый плотным зимним снегом, из-под которого выглядывали только каменные россыпи — бесплодные, черные, лишенные самой примитивной растительности и не успевшие покрыться даже лишайниками.
Солнце постепенно скатывалось за их спины. На западной стороне перевала оно светило еще вовсю, а с восточной уже подкрался вечер, одевший в сумрачные тени мрачные ущелья и первобытную кедровую тайгу, закрывшую огромным зеленым одеялом ущелья и ближайшие невысокие вершины.
В долину Аргуни, словно бритва разрезающую хребты на две части, они спускались напрямик по каменистым ребрам гольца да по скользким надувам слежавшегося и подтаявшего сверху снега. Опустился тихий вечер. Дальние горы растворялись в мягкой сиреневой дымке, все вокруг дышало покоем, вселяя в измученные тревогой сердца надежду на счастливое избавление от дальнейших бед.
В тайге их встретила ночная прохлада, благоухание по-весеннему зеленой травы и недавно распустившихся цветов, а также сырость набухших влагой мхов…
Аргунь бесновалась в каменной теснине, катала по дну тяжелые валуны, ревела голодным зверем и мчала зеленые воды со скоростью застоявшегося рысака. Жутко смотреть сверху на дно каменного разлома, поросшего мхами и лишайниками, где бесится от непомерной злобы, брызжет пеной и разлетается миллионами брызг темный поток. Жутко, но и глаз не отвести от этого средоточия ярости и буйной, неистовой силы.
Вот в этот адский котел и столкнули мужчины одну за Другой две лежащие недалеко от берега валежины. Гека подхватила их с жадным воем к понесла сквозь нагромождения черных камней, бросила на пороги длинного прижима и погнала вниз, подкидывая, переворачивая, играя ими, словно это была никчемная щепа, а не огромные баланы[53] , и делала с ними что хотела: переламывала и корежила так, что только ветки да кора летели в разные стороны. Через несколько мгновений валежины скрылись в скальном, похожем на трубу проломе, куда нырял водный поток. Эхо отскакивало от стен, и из мрачного зева доносилось низкое утробное рычание, словно там залегло в ожидании добычи огромное и ненасытное чудовище.