— Надеюсь, от старика пришли хорошие известия, — сказал Селевк.
— Не совсем. Спартанцы выступили против нас и напали на наши гарнизоны. Надо бы напомнить афинянам об их обязательствах перед нами. Когда назначена аудиенция афинскому посольству?
— На сегодняшний вечер. Они уже вручили Евмену ноту, в которой просят возвращения афинских пленных, захваченных в битве при Гранике.
— Они не теряют времени. Но боюсь, останутся разочарованы. Что еще?
— Твой врач Филипп следит за беременностью жены Дария. Она вызывает у него сильную озабоченность, и он хочет, чтобы ты это знал.
— Понятно. Скажи афинянам, что я приму их по окончании спектакля, и попроси Барсину прийти в палаты к царице. Она может там пригодиться.
Спустившись по лестнице, Александр направился к Филиппу. Тот как раз выходил из своего жилища в сопровождении двоих помощников с полными лекарств руками.
— Как здоровье царицы? — спросил его Александр.
— Все так же. То есть плохо.
— Но что с ней?
— Насколько я могу понять, ребенок повернулся, и она не может родить его.
И врач продолжил свой путь в помещение, где разместились женщины Дария со своими придворными.
— И ты ничем не можешь ей помочь?
— Наверное, я бы мог кое-что сделать, но боюсь, что она никогда не позволит мужчине осмотреть себя. Я пытаюсь давать советы ее повитухе, однако все еще остаются большие сомнения. Это женщина из ее племени, опытная более в магических искусствах, чем в медицине.
— Погоди, сейчас придет Барсина, и, возможно, ей удастся убедить царицу.
— Надеюсь, — ответил Филипп, но по его взгляду было видно, что не очень-то он на это надеется.
Они пришли во дворец, где было отведено место для царского гинекея, и увидели уже прибывшую Барсину; она в беспокойстве ждала их у входа. Евнух встретил их и провел в атриум. С верхнего этажа доносились приглушенные стоны.
— Она не кричит, даже когда начинаются схватки, — заметил Филипп. — Ей не позволяет стыдливость.
Евнух почтительным знаком пригласил их следовать за собой и провел всех на верхний этаж, где им встретилась выходившая из комнаты повитуха.
— Будь моим толмачом, — сказал врач Барсине. — Нужно во что бы то ни стало убедить ее, понимаешь?
Барсина кивнула и вошла в апартаменты царицы. Евнух тем временем отвел Александра к порогу другой двери и постучал.
Дверь открыла персидская дама в богатых одеждах. Она сопроводила гостей сначала в прихожую, а потом в зал, где находилась царица-мать Сизигамбис. Та сидела у окна, положив на колени испещренный буквами папирусный свиток, и вполголоса бормотала что-то. Евнух дал Александру понять, что царица молится, и македонский владыка замер у двери в почтительном молчании. Но царица вскоре заметила его. Поднявшись, она направилась ему навстречу и радушно заговорила по-персидски. На лице ее читались озабоченность, тревога и даже страдание, но не подавленность.