Но вместо того чтобы разозлиться, как ожидал Мэтт, Мередит разразилась смехом, бессильно прислонившись к стене.
— Ты прав, — едва выдавила она.
Мэтт, не сводя с нее взгляда, пытался внушить себе, что она ничего для него не значит. Напрасно. Лишь сверхъестественным усилием воли удалось ему отвести глаза и посмотреть на стоявшие на камине часы:
— Уже начало двенадцатого. Пожалуй, пора спать.
Неприятно удивленная резким тоном, Мередит быстро выключила бра над диваном.
— Прости. Мне не следовало задерживать тебя так надолго. Совсем забыла о времени.
И словно карета Золушки, превратившаяся в тыкву с последним ударом часов, веселое, дружелюбное настроение, царившее в комнате весь вечер, неожиданно исчезло. Они молча направились наверх. Мередит почувствовала неладное, но не могла понять, что произошло. Мэтт тоже ощущал это, но в отличие от Мередит точно знал причину. С холодной вежливостью проводив ее до двери спальни Джули, он пожелал спокойной ночи.
Стрелки часов показывали полночь, но Мэтт по-прежнему не спал, лежа с закрытыми глазами. Мозг неотступно изводила лишь одна мысль — Мередит рядом, совсем близко, спит в комнате чуть дальше по коридору.
В половине первого Мэтт перевернулся на спину и в полном отчаянии вытряхнул из пузырька одну из таблеток, обладающую снотворным действием. В час пятнадцать он снова сорвал колпачок с флакончика и принял еще одну таблетку.
Лекарство в конце концов погрузило его в сон, тревожный, тяжелый, наполненный грезами о ней… О, эти бесконечные жаркие фантазии, в которых Мередит лежала в его объятиях, обнаженная, задыхавшаяся от страсти, осыпавшая Мэтта ласками, заставлявшими его стонать от невыносимого наслаждения. Он брал ее снова и снова, пока не испугал ненасытной жаждой обладания…
— Мэтт, прекрати, мне страшно! Он врезался в нее все с большей силой, хотя Мередит умоляла его остановиться.
— Мэтт, пожалуйста, хватит! Почему она угрожает позвать доктора?
— Если ты немедленно не проснешься, я вызову доктора!
Он не хотел доктора, он хотел Мередит. И пытался снова лечь на нее, вдавить в матрац, но она удерживала его и положила руку на лоб… И предлагала кофе…
— Пожалуйста, проснись! Я принесла тебе кофе!
— Кофе?
Она нежно погладила его по щеке и прошептала в самое ухо:
— Черт возьми, да проснись же! Ты улыбаешься во сне!
Именно проклятие привело Мэтта в себя. Мередит никогда не ругалась, значит, тут что-то неладно. Что-то неладно…
Мэтт вынудил себя открыть глаза и взглянуть в ее ослепительно прекрасное лицо, пытаясь сообразить, где находится. Мередит с встревоженным видом наклонилась над ним, сжимая его плечи.