– Нет! Нужно куда–нибудь подальше, потому что когда они поползут во все стороны, как тараканы, то их ничем не остановишь. Горы – более надежная защита, поэтому между тобой и Лос–Анжелесом должны быть горы. И ты должна уехать сейчас.
– Но я не уеду одна,– сказала Джо, в глазах у нее блестели слезы отчаяния. – Черт побери, я не поеду без тебя! Что бы ты не говорил!
Он взял ее за плечи и несколько мгновений смотрел ей прямо в глаза.
– Джо… когда ОНИ ПРИДУТ – а они обязательно придут, это вопрос всего лишь времени – то я не смогу защитить тебя. Я даже не смогу защитить самого себя. Но я должен остаться здесь, я должен попытаться спасти город… сделать что–нибудь! Бегство это ничего не даст. Они будут наступать, и рано или поздно все человечество окажется разделенным на небольшие районы–западни, и туда тоже придут вампиры, и тогда… это будет конец всему, ты понимаешь? Вампиры, в конечном итоге, уничтожат сами себя, но перед этим они уничтожат и все человечество, выпьют всю кровь до капли. Кто–то должен хотя бы попытаться остановить их!
– Но почему ты? Именно ты, из всех людей в мире?
– Потому,– тихо сказал он, глядя прямо ей в глаза,– потому что я оказался здесь. И я знаю их повадки. Кто еще знает о том, что ОНИ придут?
– Пусть этим занимается полиция!
– Полиция? Ну, я знаю из первых рук, как эффективна бывает полицейская служба. Нет, кроме меня за это дело взяться некому. И я пойду один, если такова воля божья. Поднимайся теперь наверх и собирай чемодан. – Он снова повернулся к бумажному мешку, который все время лежал, забытый, на кухонном столе.
Джо осталась стоять.
– Я не поеду,– запротестовала она. – Ты не заставишь меня.
– Глупо,– сказал он.
– Но я тебя люблю.
Палатазин повернулся:
– Тогда вдвойне глупо. Неужели ты не поняла ни слова из всего того, что я пытался тебе втолковать?
– Я знаю только, что должна быть рядом с тобой. Я не уеду.
Он долго смотрел на нее, в тишине она почувствовала, как жжет ей лицо взгляд мужа.
– Ладно,– сказал он наконец. – Если ты останешься до утра, то поможешь мне подготовиться. Начинай резать головки чеснока на кусочки.
Она пошла за ножом, а Палатазин достал из мешка аэрозольный баллон с черной краской.
Палатазин открыл дверь наружу, встряхивая тем временем баллон. На дереве дверного проема он нарисовал струей краски распятие, а ниже по–венгерски “ОВАДЖОДИК” – Б Е Р Е Г И Т Е С Ь!