— И она тоже? — удивился он и после паузы добавил: — Я вот думаю, как воспримет это Миранда.
— Очень болезненно. Она была от него без ума, не так ли?
— Думаю, да. Миранда молода и романтична, как тебе известно. У Тэггерта было все, что ей нравилось: молодость, привлекательная внешность и война за плечами. Это будет для нее сильным ударом.
— Ты знаешь, он удивил меня. Я считал его приятным парнем, немного эгоистичным, но надежным.
— Ты плохо знаешь этот тип людей, — заявил Грэйвс. — Я видел, как подобное происходило и с другими парнями, правда не в такой крайней форме. Они попали на войну еще мальчиками и были там хороши. Война была их стихией, и, когда она кончилась, то с нею кончилась и их жизнь. Они поступили на работу и стали получать приказания от штатских, стали возиться с авторучками и сломанными автомобилями вместо штурвалов самолетов и автоматов. Некоторые не смогли с этим примириться и пошли по плохой дороге. Они жаждали преуспеть, быть свободными и счастливыми, не прилагая для этого ни малейших усилий. Все это наследие войны.
Он взглянул на труп. Глаза Алана все еще были открыты. Я нагнулся и закрыл их.
— Мы становимся сентиментальными, — заметил я. — Давай выйдем отсюда.
— Сейчас, — Берт положил руку мне на плечо. — Я хочу попросить тебя об одной услуге, Лью.
— Какой?
— Боюсь, — неуверенно начал он свои объяснения, — что, если я расскажу об этом Миранде, она не поймет, что я сделал это не специально. Понимаешь, она может не поверить мне.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал ей?
— Обстоятельства вынуждают меня просить об этом.
— Ладно, я сделаю это, — проворчал я. — Ты спас мне жизнь.
Миссис Кромберг убирала пылесосом большую переднюю.
Заметив меня, она выключила пылесос.
— Мистер Грэйвс нашел вас?
— Да, нашел.
Ее лицо вытянулось.
— Что-то случилось?
— Все уже позади. Не знаете, где Миранда?
— Несколько минут назад она была в гостиной.
Она провела меня туда. Миранда стояла у окна, выходившего во дворик. В ее руках были нарциссы, она расставляла их в вазе. Яркие цветы живописно выделялись на фоне ее темного костюма. Единственной цветной вещью на ней был шелковый шарф поверх черного шерстяного свитера. Под ее одеждой четко вырисовывались небольшие упругие груди, которых коснулся мой нескромный взгляд.
— Доброе утро, — сказала она. — Надеюсь, ничто не омрачит.
— Разделяю ваши чувства.
Под ее глазами были синие круги.
— У меня есть для вас сравнительно хорошие новости.
— Сравнительно? — она подняла голову, но лицо ее оставалось печальным.
— У нас есть основания полагать, что ваш отец жив.