Прохладное тело прижалось к нему. Набухший сосок терся о предплечье.
Тело пополнее, чем у Анджелы. Немного.
Нога поглаживала его ноги. Вперед-назад, вперед-назад.
– Сильвия!
Даже в темной комнате он увидел разметавшиеся по подушке волосы его будущей приемной тещи.
– О Господи, Сильвия!
– Слишком поздно, дорогой, – она подсунула под него свое правое бедро. – Как писано в Библии: «Они познали друг друга в его сне».
– Это же инцест!
– И что из этого, дорогой?
Теперь она полностью лежала под ним, ее бедра выписывали восьмерку.
Груди вдавливались в ребра.
– О Боже!
Действительно, было слишком поздно.
И оставалась единственная возможность избежать перелома одной из частей его тела.
– Это не инцест, дорогой.
Наконец, улегшись на спину, Флетч смог взглянуть на фосфоресцирующий циферблат. Только восемь вечера.
– Вы что-нибудь поели? – спросил он.
– Конечно. Зачем мне ждать от вас очередного подвоха.
– Вы сами не так уж просты, графиня ди Грасси.
– Куда вы подевались вчера вечером? Я два часа ждала обеда.
– Пошел прогуляться.
– Я знаю. Сукин сын, – она села. – Только от вас можно ждать такого. Помолоть языком и уйти, оставив меня голодной. Никакой вы не шеф-повар. Вы – сукин сын! То же самое и с картинами – вы лжете, лжете, лжете! Хотите ограбить меня.
Флетч положил руку ей на спину.
– Я оставил дверь незапертой. Швейцар впустил вас в подъезд?
– Мне пришлось ждать, ждать. Вы не отвечали на звонок.
– Я спал.
Сидя в постели, в темноте, графиня ди Грасси заплакала.
– О, Флетч! Вы мне поможете?
– Помогу?
– Вы должны мне помочь.
– Должен?
– Менти умер. Я – вдова. Без гроша в кармане. Без гроша!
– Да.
– У меня ничего нет, Флетч.
– Ну, что-то вы по наследству получите.
– Анджела молодая, красивая. Умная. У нее впереди целая жизнь. А я? У меня ничего нет.
– Она – ди Грасси, Сильвия.
– Она? Я – графиня ди Грасси.
– Я знаю.
– Я вышла замуж за Менти.
– И его картины.
– Это мои картины. Менти хотел отдать их мне. Я в этом не сомневаюсь. Сколько раз он называл их «нашими картинами».
– Сильвия, вы можете меня выслушать? Не мне решать, чьи это картины. Или Менти упомянул о них в завещании, или нет. Если упомянул, они отойдут только вам, или Энди, или вам обеим, в полном соответствии с его волей. Если нет – лишь итальянский суд может определить, кому они принадлежат, при условии, разумеется, что мы их разыщем.
Сильвия легла, крепко прижалась к нему. Флетчу вспомнилось, как она лежала на пляже в Канья, с накрашенными ногтями рук и ног.
– Флетч, скажите мне правду. Вы знаете, где картины?
– Сильвия, я приехал в Бостон, чтобы работать над биографией Эдгара Артура Тарпа-младшего.