— Если вы собрались на небеса, ваша светлость, то желаю вам счастливого пути. А я подожду, когда вы спуститесь на землю, — проговорила она, наблюдая, как граф трет себе лоб, словно стремясь избавиться от неприятных мыслей. — Тогда мы и поговорим о том, как вы намерены поступить с Каролиной Манди.
Ее слова привлекли его внимание, и он уставился на Каролину:
— Ты тупая шлюха. Неужели ты и впрямь думаешь, что я совью тебе гнездышко теперь, когда Клейтон тебя бросил? Что меня можно шантажировать второй раз?
Каролина сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула. Она слышала достаточно. Пора было прекратить игру. Давно пора.
— Нет, дядя Томас, — проговорила она медленно и отчетливо. — Я никогда не думала, что вы легко поддадитесь шантажу во второй раз. Однако мне хотелось услышать из ваших собственных уст, что вы были тем человеком, которого я видела в ту ночь; тем, кто смеялся, когда схватил меня; тем, кто стал ругаться, когда я его укусила, а потом швырнул меня на землю рядом с телом моей умирающей матери; но тут раздались выстрелы, и он вынужден был ретироваться, чтобы его не застигли на месте преступления. Некоторые вещи видятся как в тумане, но я припоминаю их теперь. С каждой минутой мои воспоминания обрастают все новыми и новыми подробностями. Вы постарели, дядя, и плохо сохранились, а я была тогда маленьким ребенком, и — вы, кажется, могли бы не опасаться, что я узнаю вас через пятнадцать лет. Но, как я уже сказала, вы не могли быть уверены, не правда ли, дядя? Вы не могли быть уверены, что я не припомню чего-нибудь в один прекрасный день. Не припомню того, чего будет достаточно, чтобы отправить вас на виселицу. Разве я не права, дядя?
Граф подошел к столу и прислонился к нему спиной:
— Ты лжешь, ты просто угадываешь! Как могла бы ты узнать, что там происходило? Кто тебе сказал? Я убил сообщника. Никто ничего не видел. Мы ускакали, прежде чем кто-нибудь появился на дороге. Джеймс не мог стоять так близко, чтобы видеть, как девчонка меня укусила. Ты не могла этого знать — ты не можешь быть Каролиной. Ты мертва!
Каролина плакала. Почему она всегда плачет, когда приходит в ярость? Как ребенок. Но слезы только разжигали ее гнев, усиливали ненависть.
— Мерзкий ублюдок! Сукин сын! Убийца! — Вне себя Каролина тянула к нему сжатые в кулаки руки. Как бы ей хотелось бить его по жирному трясущемуся животу. — Неужели титул так много значит?
Граф на мгновение отвернулся, а когда повернулся, Каролина увидела в руке у него пистолет, который он, должно быть, достал из ящика стола.