— Так я сейчас же напишу мистеру Гарвею, чтобы он прекратил всякие препирательства и заявил законному наследнику, что я готов сейчас же отказаться от своих прав и передать ему все, что ему принадлежит по праву.
— Да, так и напиши, и я уверена, что мы будем счастливы, хотя и будем бедны, быть может!
Не теряя ни минуты, мистер Кемпбель написал, как сказал, и отправил письмо с грумом на почту. Но едва за грумом закрылась дверь, как он закрыл лицо руками и глухо зарыдал.
— Полно, — проговорила ему жена, — ты исполнил свой долг!
— Я не о себе думаю, а о детях! — возразил он.
— Дети будут работать, а в труде есть счастье! — сказала г-жа Кемпбель.
— Да, мальчики как-нибудь пробьются, но девочки! Какой это для них будет громадный переворот!
— Я хочу думать, что мы их не так дурно воспитали, и что они радостно примирятся со своим новым положением и будут для нас отрадой и утехой даже и в бедности. Кроме того, надеюсь, что мы все же не останемся совершенно нищими.
— Это будет зависеть от нового владельца поместья: он может потребовать возвращения ему всех доходов за истекшие десять лет, и тогда мы действительно останемся нищими. Я теперь уже слишком стар, чтобы вновь начинать карьеру врача; былой практики мне теперь не вернуть; мое место заступили уже молодые, и вот видишь, то, что казалось нам неожиданным счастьем, теперь оказывается скорее несчастьем!
— Полно! Лучше выйдем в сад освежиться, а будущее само покажет нам, что было счастьем и что несчастьем!
Спустя несколько дней пришло еще письмо от мистера Гарвея, в котором он сообщил, что новый владелец, узнав о решении мистера Кемпбеля вернуть ему поместье и имущество без дальнейших препирательств, просил передать, что он не имеет намерения требовать выплаты доходов за истекшие 10 лет, а также предоставляет дом и все остальное в пользование мистера Кемпбеля и его семейства в течение трех месяцев и даже долее, если они того пожелают, чтобы они имели время устроиться и привести в порядок свои дела.
Это весьма обрадовало Кемпбеля, и он в тот же день написал своему поверенному, прося его привести в ясность сумму всех судебных и иных расходов по этому процессу.
Когда получился ответ на это письмо, и Кемпбель подвел итог всем расходам по этому делу, он бессильно опустил голову на руки и простонал:
— Мы окончательно разорены! У нас не останется ни гроша! У меня не хватит даже денег на уплату этих расходов!
— Не кручинься, если у тебя не хватает, то ведь у нас есть еще вся эта обстановка, лошади, экипажи: это все тоже чего-нибудь стоит!