Я подошел к окну и посмотрел сквозь стекло.
— Море пустынно, а Китти не спит.
— Мой возлюбленный снимет свою одежду?
Пока Моргана раздевалась, она не отводила своих глаз от моих, словно сковав нас цепью. Я не мог поверить в реальность происходящего.
— Я готова, если готов ты, — сказала она.
Я был еще не в силах оторвать от нее взгляд.
— Можно посмотреть на тебя?
— Да, а я буду смотреть на тебя.
Я потерял дар речи, и она спросила:
— Тебе не нравится то, что ты видишь?
— Прости мой неуклюжий язык, но ты прекраснее валькирии, и я недостоин чести быть твоим возлюбленным.
— У тебя сильное и красивое тело, — сказала она, тяжело дыша, — и если ты видишь недостатки в моем, то скажи, чтобы я не очень зазнавалась.
— Твой единственный недостаток в том, что даже король не устоит против твоей красоты.
— Твоя кожа такая же белая, как у меня, там, где ее не обожгло солнце. Скажи, Оге, у меня не слишком длинные ноги?
— Мне нравится, что они сужаются книзу, как шея лани сужается кверху.
— Твои ноги длинные и мускулистые, талия узкая, а плечи широкие и словно вырезаны из дуба. Боюсь, что моя талия слишком тонкая.
— Так кажется, потому что твое собственное тело обнимает ее слишком крепко. Я думаю, твое тело обожает каждый свой дюйм.
— Я бы хотела, чтобы и твое тело любило каждый дюйм моего. Твоя шея словно бронзовая колонна, а моя…
— А твоя похожа на белого голубя. А плечи блестят, как шелк.
— Они будут блестеть еще больше в воде. Полезли в котел, если нам обоим хватит места.
— Места хватит.
— Давай теперь попробуем эту итальянскую штучку… но она почему-то плохо трет.
— Наверное, ее надо сначала намочить.
Моргана окунула брусок в воду и потерла мою грудь. Она сразу покрылась нежной и приятной белой пеной.
— Знатные дамы Италии… — у Морганы перехватило дыхание, и она не могла продолжать мысль.
— Можно разломить этот кусок пополам?
— Наверное, да.
— Я начну с твоей шеи. Я вымою ее очень быстро.
— А я буду мыть твою грудь. Правда, она такая широкая, что быстро мне не управиться.
— Твоя шея уже чистая.
— Мне нравится прикасаться к твоему животу.
— А у тебя здесь тоже очень нежная кожа.
— Это потому, что ее смягчило мыло. Но я обогнала тебя, и тебе придется поторопиться. Ты повернешься, чтобы я могла вымыть тебе спину?
— А у тебя не получится это, если ты обнимешь меня?
— Я попробую.
— Я тоже сделаю так, — сказал я мгновением позже.
— Мы не должны ничего пропустить, — едва дыша, сказала она.
— Я не спорю.
— Надо сделать это как следует. Не бойся, я не стану мешать тебе.
— Может, Фрейя позволит своему рабу поцеловать ее в губы? — мечтательно спросил я.