— Если нет, она умрет от страсти.
В жилах моих и Морганы текла горячая кровь, и мы не сдерживали себя. Мы позволили любви утолять давно мучивший ее голод, и одновременно с телами начали сливаться наши души. Если бы мы не наслаждались и не гордились друг другом, и не выражали свою любовь с той страстью, которая горела в нас, это было бы нечестно по отношению к нашим сердцам.
Когда мы вновь обрели дыхание, мы облились из второго котла.
— Теперь твое тело белее серебра.
— А твое — как снег. Я любуюсь тобой. Твои волосы блестят, как золото.
— Я сам удивляюсь. Хоть я часто плаваю летом и раз в год обязательно докрасна натираю кожу песком и смываю его водой, я не знал, что могу быть таким белым.
— Только один раз! — засмеялась Моргана. — Христианских принцесс купают целых четыре раза в год.
Чтобы позабавить ее, я рассказал ей о Скади, одной из великанш. Боги убили ее отца, и в качестве возмещения предложили взять в мужья любого из них, но она должна была выбирать, видя только их голые ноги. Одна пара была такой белой, что она решила их выбрать. Она считала, что они принадлежат прекрасному Бальдру. Но когда открыли его лицо, это оказался старик Ньёрд, бог моря.
— Он жил все время в море, поэтому всегда был чистым, — объяснил я.
— Я бы выбрала тебя, а не Бальдра, — сказала она, краснея, — теперь давай вытрем друг друга. Но я что-то не вижу полотенец, так что придется взять вон ту бархатную штору.
— А из тебя вышел бы неплохой викинг, Моргана!
— Твоей северной натуры хватит на двоих. И давай, пошевеливайся, а то придется задержаться тут еще.
Изо всех сил сопротивляясь искушению, я отнес ее на огромный стол. Я заметил страх в ее глазах, но он вскоре прошел, когда она почувствовала всю мою нежность и заботу. Я понял, что Аэла не получит свое сокровище.
Она вздрогнула от боли, которая вскоре прошла, и мы унеслись в заоблачные выси.
Моргана, обнаженная, лежала на моей руке. Мы с трудом верили, что чудо действительно произошло. Она, Моргана Уэльская, и я, Оге Кречет, бывший раб?
— Ты можешь звать себя так, в честь Стрелы Одина, но я буду называть тебя Оге Дан, — сказала она.
— В мире десятки тысяч данов.
— Для меня ты Оге Дан. Все, кого ты встретишь с этого дня, и все, кто услышит песни о тебе от скальдов и менестрелей, будут знать тебя под этим именем. Они услышат, как ты любил Моргану, как она вручила тебе непобедимый меч и как, после множества битв, вы обрели покой на Авалоне.