— Я больше не могу, — сказал я.
— Пусть все идет своим чередом.
Китти вырезала шест длиной около семи футов и заострила один конец. Затем она сняла свою одежду из оленьих шкур и, оставшись в одной рубашке, вошла в воду. Она вогнала шест глубоко в дно возле меня.
— Зачем это? — спросил я.
— Чтобы продержаться ночь.
— Я должен держаться ради Стрелы Одина.
— Да. Положи руки на шест и прижми его к груди.
Она вылезла, оделась и протянула мне очередную чашку супа.
Шум веселья усилился, но через некоторое время начал постепенно стихать. Тем временем прилив сжал мой живот ледяным кольцом.
Вода морозила сильней, чем ошейник зимним утром. На лице и на груди выступил пот. Ноги онемели, словно их заколдовал злой колдун.
Китти увидела что-то на другом берегу и стала торопливо рубить дрова. Вскоре к нам приблизилась женская фигура, и Китти встала с топором в руке, ожидая ее. Эта женщина была Меера, казавшаяся тенью в лунном свете.
— Ты взяла мясо и принесла сюда котел без моего позволения, — сказала она Китти.
— Да.
— Я знала, что ты делаешь, и могла помешать тебе, но не стала. Напротив, я рада, что ты помогаешь рабу и облегчаешь его страдания. Как думаешь, ты сможешь удержать в нем жизнь, пока не закончится прилив?
— Нет, госпожа.
— Сколько еще будет продолжаться прилив?
— Пока рукоять Большого Ковша не скроется за деревьями.
— Так долго?
Меера побежала легко, словно девочка, по берегу.
С тех пор, как я пил бульон в последний раз, прошло немало времени. Я уже чувствовал, как холод смерти опутывает меня и пальцы его тянутся к моему сердцу, но тут Китти вновь поднесла мне чашку. И сразу живительное тепло заставило холод отступить.
— Зачем ты солгала Меере? — спросил я. — Прилив продолжается долго, но не настолько.
— Почему она пришла сюда?
— Что я знаю об этой женщине?
— Зачем она принесла здоровенную бочку эля данам? Для того, чтобы они перепились и уснули? Но один пропускал чашу, когда она предлагала. Нет, он поднимал ее, но пригубливал только пену. Он поднимется, пока другие будут спать. Который из них?
— Хотелось бы, что бы это был Эгберт. Он бы не стал выуживать меня назло данам, но если все даны спят…
— Нет, между Эгбертом и Меерой нет ничего общего.
— Что же делать? Когда прилив спадет, меня уже не будет в живых. Я обречен.
— Нет, потому что с тобой умрет великая соколица с острова на Западе.
Птица лежала на моих руках так тихо, что я давно уже счел ее мертвой. Но когда я провел пальцем по перьям, то ощутил слабое биение ее сердца.
— Если я выживу и ни один ярл не выловит меня отсюда, если я сумею выбраться — я так и останусь рабом Рагнара. Это лучше, чем стать рабом любовника Мееры?