Небо приняло угрожающе черный цвет; мы заползли под натянутый над лодкой парус через маленькое отверстие у кормы, оставив берег таким же заброшенным, каким он был до нашего прихода.
— Злой ветер вырвет нас с корнем, — жаловался тростник.
— Море вздымается, оно отравит мою воду, — плакал ручей.
— Надвигается буря — она унесет нас неведомо куда, — стонали пески.
Я закрыл отверстие, через которое мы забрались внутрь, и наша команда стала похожа на гномов в подгорной пещере. Было темно, и только угли в горшках призрачно мерцали, отдавая нам свое тепло. Мы долго лежали, прислушиваясь к разгулявшейся непогоде, затем постепенно уснули.
Проснувшись около полуночи, я еще мог отличить яростное шипение ветра от стона волн. Но спустя немного времени все смешалось в одном чудовищном реве. Хоть нас с трех сторон защищали ряды дюн, ветер вовсю хлестал лодку, и она дергалась и трепетала на натянутых веревках. Если бы шторм повернул к югу, нас бы точно сорвало и вынесло в открытое море.
И все же ярость стихий не так сильно пугала меня, как мысль о том, что веревки, державшие лодку, слишком короткие. Через три дня должна была родиться новая луна, и приливы были очень высоки. Если приливу будет помогать ветер, гоня воду в устье ручья, мы лишимся своего убежища.
Когда наступило утро — я понял это по слабым полоскам света, пробивавшимся под края паруса, — наша лодка дергалась, словно уж, пойманный за хвост. Прилив продолжался. Я подполз к Моргане и прошептал:
— Это твой Бог послал такой шторм?
— С какой стати? Наверное, это твой Один.
— Я думал, это он рассердился — ведь ты целовала язычника.
— Если он злится за это, то я скорее отправлюсь в твой Хель, чем помолюсь ему еще раз.
— А может, он наслал шторм из-за любви к тебе, чтобы потопить корабли Хастингса. Хоть среди них есть мои товарищи, я желаю им всем разбиться о скалы — ведь они охотились за тобой.
— Это чересчур жестоко, мог бы придумать что-нибудь получше.
— Жестоко или нет, но твой Бог не обидится.
— Почему?
— Ведь я желаю им смерти за то, что они плохо обошлись с христианской принцессой.
— Оге, не хитри. Ты хочешь отомстить не потому, что я христианка, а потому, что любишь меня. Ты пытаешься единым разом добыть двух зайцев…
— Положим, не зайцев, — уточнил я, обнимая ее.
— Погоди, Оге, — прошептала она. — Ты думаешь, шторм оставит нас в живых?
— Может да, а может и нет.
— И ты так спокойно говоришь об этом?
— Сделать-то ничего нельзя.
— Что будет, если лодка разобьется?
— Я возьму тебя на руки и вынесу на берег, если удастся. В крайнем случае мы утонем вместе.