Целый день прошел в ожидании, и мне было тяжело объясняться с теми, кто спрашивал, почему я остаюсь на борту, тогда как другие пассажиры и члены команды воспользовались остановкой, чтобы пополнить свои запасы. Единственное найденное мной объяснение было то, что за время моего пребывания в этом городе я потратил больше, чем рассчитывал, и поэтому сейчас я стеснен в деньгах и не хотел бы предоставлять племянникам и «жене» случай заставить меня потратить еще больше.
Причиной нашей задержки стала новость, о которой наш капитан узнал сегодня ночью: посол Франции, господин де Ла Э, прибыл наконец в Константинополь, чтобы приступить к своим обязанностям — спустя пять лет после своего назначения на место отца. Это значительное событие для всех французов, проживающих в этой стране, и есть надежда, что он установит лучшие отношения между короной Франции и короной Великого Султана. Говорят о возобновлении договора о капитуляции, подписанного в прошлом веке Франциском I и великим Сулейманом. Наш капитан, судовладелец и господин Баринелли пожелали отправиться к послу, чтобы поздравить его с прибытием и засвидетельствовать свое почтение.
Сегодня вечером мне удалось понять, что из-за некоторых сложностей посол еще не высадился, переговоры с султанскими властями не окончены, а корабль «Великий Цезарь» стоит на якоре у входа в порт. Опасаюсь, что из-за этого мы отплывем только завтра вечером, и это самое раннее, а может быть, даже послезавтра.
Возможно ли, чтобы наши преследователи до сих пор не додумались поискать нас в порту? Нам повезет, если они посчитают, будто мы решили возвращаться в Джибле по суше, и скорее станут разыскивать нас по направлению к Скутари и по дороге в Измит.
Возможно и то, что эти темные людишки пускали мне пыль в глаза, чтобы напугать и вынудить меня заплатить им, но они не меньше меня сами боятся осложнений, которые может вызвать скандал в порту с иностранными подданными, чьи послы и консулы не преминут их защитить.
Хатем возвратился живой и здоровый, но с пустыми руками. Ему не удалось пробраться к Баринелли — охрана была повсюду. Ему лишь удалось передать нашему хозяину записку, в которой он просил позаботиться о наших вещах, оставленных у него, пока мы сами не сможем их забрать.
Я страдаю оттого, что со мной нет моего дневника, и представляю наглый «раздевающий» взгляд, шарящий по моим личным записям. Сможет ли легкий флер, прикрывающий мои строки, защитить их от нескромных глаз? Не стоило бы мне слишком много думать об этом, портить себе кровь и мучиться угрызениями совести. Лучше довериться Богу, моей счастливой звезде, а особенно — Баринелли, к которому я испытываю самые теплые чувства, и мне хочется верить, что он не способен поступить неделикатно.