Какое-то время казалось, что он будет одним из тех счастливых строителей, которые выкарабкаются из кризиса, забрав себе всю работу, от которой приходится отказываться другим, обанкротившимся неудачникам. В основном всякая мелочевка, ремонт перил, ремонт сантехники. Он с радостью хватался за все, что только мог найти. Она отдавала ему должное. Они даже провели недельный отпуск в Корнуолле, в гостинице. (Сэм пришел в восторг от того, что у них был собственный туалет, и своя собственная ванная, и даже чайник с чашками, и пакетики с кофе. А на стенах висели настоящие картины...) А потом эта проклятая Руфи... Теперь Адель зарыдала, радуясь, что еще не успела накраситься. После того как погибла Руфи, Джеймс целыми днями торчал на бесславно заброшенном участке, который по случайности находился неподалеку от крематория. Он ничего не сажал, просто рыл землю. Переворачивал ее. Потом шел домой и, рыдая, пил пиво перед телевизором. Адель считала, что это, наверно, можно назвать нервным срывом. И, на ее взгляд, не самым элегантным.
А потом Сэм сказал Странную Вещь. Ни с того ни с сего, когда Адель читала каталог семян (именно она была садовником), а Джеймс сидел перед «Таггартом» в слезливом хмелю.
— А что, Руфи больше не вернется?
Он был искренне удивлен. Адель испытала шок, она медленно покрылась липким потом, как бывает во время гриппа. Они не знали, что именно Сэм понял. Он все принимал, выглядел подобающе мрачно и прекрасно осознавал, что случилось что-то очень серьезное. Ему сказали, что Руфи умерла. Когда ты умираешь, ты больше не живешь в доме. Твое тело сгорает (Боже, как жестоко это звучит), а душа отправляется к небесам, и с тех пор ты вечно счастлив. Твою одежду раздают бедным ребятишкам. Ни она, ни Джеймс не собирались пичкать его дурацкими религиозными сентенциями о Боге и младенце Иисусе. Этой ерунды он достаточно наслушается в школе. Они решили честно рассказать ему, что к чему, насколько хватало знаний и веры. Подарки на Рождество приносил не Санта-Клаус. Их купили мама с папой, потому что они его любят. Они считали, что он заслужил правду, а скорее, что ему необходимо ее знать.
Адель выключила телевизор (это было серьезно), заработав злобные взгляды от Сэма и от свирепеющего Джеймса.
— Руфи умерла. Ее убила вода, и она умерла. Она никогда не вернется, — сказала Адель почти в ярости. Сэм замер, почувствовав ее состояние. — Я не злюсь на тебя, — быстро сказала она и села рядом с ним на подлокотник дивана.
— А ты не можешь сделать так, чтобы она вернулась? — серьезно спросил Сэм. — Не можешь?