Шандо и не подумал похвастать своим подвигом, и если теперь смеялся, то только потому, что его смешила словоохотливость мистрис О'Моллой, которая за все время не дала господину Глоагену вставить хотя бы одно слово.
Мисс Флоренс Робинзон, не сходя с седла, грациозно перегнулась и обменялась с дядей и кузеном крепким рукопожатием. Высокая, стройная, с белокурыми, слегка золотистыми волосами того красноватого оттенка, который у художников называется тициановским или венецианским, она была прелестна в облегающей ее стан белой амазонке с черной креповой траурной отделкой, в маленькой мужской шляпе с вуалью, подобно прозрачной маске прикрывающей ее классические черты. Ее можно было, пожалуй, упрекнуть в некоторой холодности, но эта холодность происходила не от эгоизма или пансионерской робости, а скорее от строгой сдержанности девушки высшего света, которая не дарит своих рукопожатий каждому встречному, а ждет, чтобы их сумели заслужить.
Обменявшись первыми приветствиями, вновь прибывшие вместе с Шандо поместились в коляске мистрис О'Моллой; кучер тронул коней, и экипаж покатил по набережной. Флорри скакала впереди на породистом вороном коне.
Мистрис О'Моллой все время продолжала болтать без умолку, вставляя в весьма своеобразную французскую речь английские слова. Господин Глоаген и Поль-Луи, оглушенные этой болтовней, ослепленные невероятной яркостью индийского неба, еще не отошедшие от морской качки, которая, как известно, преследует путешественников некоторое время и на берегу, точно сквозь сон слушали мистрис О'Моллой и любовались восхитительной картиной калькуттского утра.
Роскошные экипажи, бесчисленные паланкины, которые несли быстро бегущие boys (бойс — мальчики) из туземцев, множество всадников, толпа европейцев, сливающаяся с толпой индусов, все это пестрое разнообразие типов и костюмов, все это движение модного порта и вместе с тем крупной столицы, и шум, и крик, и говор, — все олицетворяло собой современный Вавилон, утопающий в зеленых скверах, английских парках, тенистых аллеях и бульварах, по сторонам которых тянулись ряды богатых, роскошно обставленных магазинов и колоннады дворцов.
Вдруг Поль-Луи удивился и даже до известной степени был шокирован, увидев, как Флоренс понеслась прямо на тележку, брошенную посреди дороги, и вместо того, чтобы просто объехать ее, заставила лошадь перескочить через препятствие. Шандо заметил удивление Поля-Луи и засмеялся.
— Вот они, эти корректные манеры Флорри, а она еще позволяет делать мне замечания! — сказал он, став сразу совершенно серьезным. — Я уж, конечно, не на общественном гулянье заставлю свою лошадь брать барьеры! — добавил он с чувством неизмеримого превосходства в смысле соблюдения правил приличия.