Шагая к темному зеву главного входа, Блейд вскинул руку и погрозил затянутым паром небесам, низко висевшим над Великим Зеленым Потоком -небесам, откуда мстительные боги скинули его больше месяца назад прямо в эту гнусную дыру. Ни мяса, ни женщин… Нормального мяса и нормальных женщин, разумеется… И шансы вылезти отсюда близки к нулю.
Кто же сыграл с ним такую отвратительную шутку? Не иначе, как сам пресветлый Айден, повелитель южных пределов, да поразит его Шебрет бессильем от пупка до колена! Скрипя зубами, Блейд спустился вниз по широкому проходу с неровными стенами, на которых кое-где слабо люминисцировали пятна съедобного лишайника. Света их хватало лишь на то, чтобы различать пальцы на расстоянии фута от лица, но все же неяркое сияние разгоняло мрак.
В главной пещере, куда он попал из коридора, освещение было гораздо лучше. Тут светился весь потолок, обросший лишайником, до которого троги добраться не могли — своды пещеры взметнулись вверх на сотню футов. Дальнюю ее половину занимало озеро, частично поросшее странной растительностью -полудеревьями, полуводорослями. Их прямые стволы, толщиной с ляжку взрослого мужчины, торчали над темным зеркалом воды, заканчиваясь веером редких ветвей с длинными и узкими, похожими на щупальца листьями.
Кремень, лишайник да эти деревья были основой экономики троглодитов. Из кремня делали скребки, топоры и наконечники для стрел и копий; с его же помощью добывали огонь. Лишайник соскребали со стен, долго вымачивали и ели; пережеванную кашицу оставляли бродить — через пару недель она превращалась в отвратительное, но хмельное пойло. Деревья-водоросли поставляли все остальное — гибкие ветви для луков, древки для копий и стрел, лыко, дубины, топливо. И бревна для плотов, если племя решало переселиться.
Блейд направился к правому берегу подземного озера, стараясь держаться подальше от входа в коридор, где располагались продуктовые пещеры, — оттуда несло застарелым отвратительным запахом гнилой рыбы и мяса. Он пытался не думать о том, чье это мясо… Что касается рыбы, то каждая женщина племени знала, чем рискует, подав Упавшему с Неба несвежее. Как минимум ее ждала затрещина; но странный пришелец мог пустить в ход острый и блестящий зуб, который носил на поясе. После пары подобных эпизодов рисковать никто не хотел, и страннику подносили только свежеизловленную и тут же поджаренную над угольями рыбу. Другое дело, чти его воротило и от этого неизменного блюда.
На полпути между входом в большую пещеру и глубокой нишей, отведенной ему, находился котел. Котел ли? Само это слово были весьма вольным переводом соответствующего айритского термина; однако такое понятие в языке трогов существовало и применялось только для этого места — и никакого иного. Блейд справедливо полагал, что для обитателей Ай-Рита название вещи определяется ее функцией, а не видом: все, чем бы тебя ни треснули по голове — дубина; все, чем можно проколоть насквозь — копье. Так что котел, безусловно, являлся котлом, а не чаном для кипячения белья.