Поэтому Богдана Хмельницкого снова приглашают в Варшаву! А он собирался выехать в казачьи полки. Казаки, не вписанные в реестры, объединяются в отряды, извлекая из тайников припрятанное оружие. Еще ранней весной Хмельницкий договорился с подканцлером Радзиевским о формировании полков из нереестровых казаков, которые должны помочь королю свести счеты с крымскими татарами. Это вызвало бы озлобление турок и привело бы к войне с ними…
Жители Киевщины и Белоцерковщнны ничего не знали о той роли, которую должен сыграть превознесенный королем Хмельницкий в этом походе. Король вот уже несколько лет готовится к войне с турками, настойчиво поднимая воинственный дух жолнеров, сосредоточивая их вокруг Львова, привлекая и казаков.
Следуя обычаю предков — отправляясь в поход, не догоняй солнце, а встречай его в пути, — Хмельницкий выезжал из Субботова на заре, до восхода солнца. Засиделся он на хуторе, обремененный хозяйственными заботами.
И вот снова в дорогу, в полный неожиданностей и приключений поход. Во дворе Карпо снаряжал лошадей и, разгоняя сон, затянул песню, подпевая сверчку:
Та гуляй, козачэ, гэй за сонця,
Хай чэрнява щэ з виконця
В слави зброи тэбэ бачыть!
Бо з досвитку вжэ в байраках
Ворожэньки круком крячуть…
А дивчата, гэй, лыш плачуть…
Не так уж весело было у него на душе. Горькая судьба казаков угнетала Карпа, хотя на его личную свободу никто не посягал. Занятый хозяйскими делами, он даже не успел опомниться, как снова надо собираться в поход.
Когда к Карпу подошли Богдан и провожавшие их в дорогу женщины, все было готово к отъезду.
У ворот Богдана Хмельницкого поджидал сотник Чигиринского полка Федор Вешняк с отрядом казаков. Они посланы для сопровождения не только полковника Хмельницкого, но и полкового есаула полковника Сидора Пешты, тоже отправлявшегося в Варшаву. Но Пешта вместе с несколькими джурами заранее выехал к генеральному есаулу Барабашу, чтобы вместе с ним ехать в Варшаву. А Вешняк со своими казаками остановился у ворот подворья Хмельницкого и ждал, ибо, по народному поверью, отправляясь в дальний путь, нельзя открывать ворота с улицы, а только со двора.
— Ты не возражаешь, Федор Яковлевич, если мы поедем не по черкасской дороге, а через мои села, до самого Киева? — спросил Богдан.
— Почему «мои села»? — недоуменно спросил сотник, подумав, не получил ли Хмельницкий в подарок от короля еще и несколько сел.
— Через мои села! — засмеялся Богдан. — Еще в детстве вместе с отцом я несколько раз проезжал через них. Поэтому они и «мои», Яковлевич. Так захотелось проехать по этой дороге, как беззубому старику иногда хочется пожевать корку хлеба. Узнаю ли я уцелевшие хаты, увижу ли людей на ниве…