— Нам надо бы достичь взаимопонимания насчет кое-каких деталей до того, как мы въедем в город.
Она усмехнулась:
— Первая: если я попробую убежать, ты должен остановить меня даже ценой грубой силы.
— Первая вещь такая: ты никуда не уходишь без меня, а я — без тебя, — серьезно объяснил Ривлин. — Ты предпочитаешь наручники или железный уговор?
— Еще не решила. А вторая?
— Думаю, в доме у Майры не возникнет никаких сомнений насчет того, кто мы, — я бывал там достаточно часто, чтобы меня запомнили; к тому же сама суть их бизнеса не побуждает задавать вопросы. Однако Уичито — мирок совсем иных людей; когда мы переедем через мост, никому не говори о себе больше, чем следует. Чем меньше о нас знают, тем лучше. Готов держать пари — те, кто хочет нас убить, рано или поздно появятся здесь.
Он, конечно, был прав. Он вечно прав. Джим — человек, который погиб, пытаясь убить их, — тоже предполагал, что они станут искать убежища именно здесь. Господи, неужели кому-то так важно, чтобы она не добралась до Левенуэрта живой?
— Каждый знает, что люди не в меру любопытны. — Мадди осторожно положила Грейс головкой на сгиб локтя. — Расспрашивать, разумеется, будут. Как же нам объяснить, почему мы вместе?
— Лучше всего, — с улыбкой заметил Ривлин, — ответить любому, кто задаст такой вопрос, что это не его собачье дело.
Они въехали в Делано по проулку между двумя домами и остановились у задней двери дома Майры. Над входом была намалевана надпись, гласившая, что у Майры всегда открыто и что плата за услуги взимается наличными.
Спрыгнув со своего коня, Ривлин подошел к Мадди, и та, передав ему девочку, тоже спешилась.
— Да, вот еще что, — тихо заговорил Ривлин, возвращая ей Грейс, — пока мы здесь, называй меня просто по имени. Девушки Майры знают, кто я, но не надо, чтобы об этом узнали посторонние.
— Думаю, что легко с этим справлюсь, — не колеблясь, ответила Мадди.
Ривлин подмигнул ей, а потом жестом предложил первой подойти к двери. Она подчинилась, но у самого входа остановилась и перевела дух. Тогда он протянул руку через ее плечо и громко постучал. Мадди чувствовала идущее от него тепло, и на мгновение ей неудержимо захотелось прижаться к нему, чтобы он обнял и поддержал ее.
Спустя минуту Ривлин постучал еще раз, уже сильнее.
Топанье башмаков по деревянному полу возвестило, что кто-то приближается к двери; потом ручка повернулась и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы полоса света от лампы упала на лицо Мадди.
Худая черноволосая женщина смерила пришедшую подозрительным взглядом с головы до ног; выражение ее лица сделалось жестким, когда она увидела завернутого в одеяльце ребенка у нее на руках.