Сердце мое больно сжалось на миг.
Она была еще совсем ребенком, раз даже горе не убедило ее в том, что мир безжалостен и в нем не места чудесам.
— Ага, вот мы и вернулись к тому, с чего начался наш разговор. Так чего ты все-таки хотела бы — пусть даже в качестве проверки?
— А угадайте с трех раз!
— Милая моя незнакомка, — укоризненно сказал я. — Да знаю я прекрасно, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы твоя мама вернулась с того света так, будто ничего с ней не произошло. Живой и здоровой. Так ведь?
С каждым моим словом девчонка все больше бледнела и вжималась спиной в стену.
— В принципе, твое желание понятно и объяснимо, — безжалостно продолжал я. — На твоем месте любой захотел бы этого. В принципе, я мог бы воскресить твою маму. Но есть одна небольшая загвоздка...
Я старательно выдержал паузу, чтобы она спросила:
— Какая?
— Понимаешь, мой чудесный дар ограничен одним условием. Чтобы твоя мама ожила, я должен убить кого-то другого. Ну и кого, по-твоему, я должен отправить на тот свет?
Она задумалась лишь на секунду.
— А вы разве сами не видите? Да их полным-полно вокруг! Вот, посмотрите! — Она обвела широким жестом людской поток в переходе. — Девяносто девять процентов из этой толпы — подонки, сволочи и гады! Я стою тут уже пятый день! И знаете, сколько человек откликнулись на мою надпись на картонке? По пальцам можно пересчитать!..
— По-твоему, это сплошные негодяи? — возразил я. — Они просто не верят надписи на твоей картонке. Ведь в газетах пишут, что в метро просят милостыню исключительно мошенники. Что существует специальная мафия, которая заставляет стариков и инвалидов добывать таким способом деньги. И это тоже — правда.
Девчонка угрюмо слушала меня, опустив голову. А потом сказала:
— Вот и накажите этих гадов! Убейте кого-нибудь из них вместо мамы! Если вы действительно можете все...
— Нет, — сказал я с невольной горечью. — Я этого не сделаю.
— Но почему? — удивилась она.
— Потому что каждый имеет право жить, — сказал я. — Даже самый гнусный преступник. И я не хочу творить чудеса ценой чьей-то жизни...
Она вдруг сделала шаг вперед и попыталась ударить меня по щеке, но я вовремя перехватил ее руку. Глаза ее запылали искренней ненавистью.
— Ну и убирайся тогда на все четыре стороны! — выкрикнула девочка. — Пошел на …! Тоже мне, Господь нашелся! Ты вовсе не Бог! Потому что Бог должен любить людей и помогать им!
— С какой это стати? — ворчливо осведомился я. — Никому я ничего не обязан и не должен, понятно?
— А тогда на хрена ты вообще нужен? — вдруг спросила девчонка и, прежде чем я успел ответить, повернулась и, ссутулив угловатые плечики, побрела прочь по переходу.