Зураб заинтересовался, и в камышник пригнали двух неизвестных в ободранных чохах. Палочные удары и раскаленное железо не развязали языков. Пойманные вопили под пытками, стонали и неистово клялись шестьюдесятью святыми Георгиями, тринадцатью сирийскими отцами, двенадцатью апостолами и богом в трех лицах, что они пастухи и, кроме скота, никого не знают.
Подумав, Зураб приказал подпалить им уши, но когда и это не помогло, он решил доставить их Саакадзе.
Дождавшись прихода конницы кахетинских тушин, Зураб на путях к Бахтриони и Чатчала стал расставлять заслоны и засады.
Арагвинцы придвинулись к хребту, разделяющему Кахети от Картли, чтобы не дать прорваться Вердибегу и преградить Пеикар-хану путь к Норио.
Элизбар, Матарс и Пануш, прискакав к тушинам, ожидающим в лесах и долинах, передали от Саакадзе план действий в Кахети.
Тушины тотчас погнали «на продажу» скот в города и деревни и тайно передавали священникам и жителям распоряжение Саакадзе: женщины и дети должны отправиться в тушинские деревни.
По ночам тихо скрипели арбы и повозки. Тушины сопровождали кахетинок до Баубен-билик и там передавали проводникам.
В эти предгрозовые дни Элизбар, Матарс и Пануш не знали сна. «Барсы» незаметно проникали в монастыри. Ценности, иконы и церковная утварь исчезали в тайниках. Молодые монахи сбрасывали рясы и, вооруженные саблями, кинжалами и дубинами, прятались в лесу. Старые, сопровождаемые тушинами, уходили в кахетинскую Тушети.
Кто-то ночью пробил брешь в телавском укреплении, где-то обвалился завал, куда-то исчезли жители. Базары притихли, расползся товар богатых лавок, каждый день исчезал скот, потом хлеб, кто-то поджег ханский амбар.
Рассвирепел Пеикар-хан, приказал устроить грузинам кровавую баню, но в одну ночь Телави опустел.
Пеикар-хан сжимал в бешенстве кулаки: как рабы могли исчезнуть из укрепленного города? Трупы персидской стражи у городских ворот рассказали хану многое.
Бросился Пеикар-хан с сарбазами к монастырям, но и монастыри опустели. Выйти из Телави хан не рискнул, боясь засады. Хан перестал есть: мясо барана ему казалось рыбой, лучшее вино – дождевой водой.
Наконец прибыл второй чапар от Вердибега. Пеикар-хан, с раздражением выслушав гонца, спешно устроил вокруг Телави новые завалы и укрепления.
Прошло пять, потом еще три дня. Пеикар-хан, запершись в Телави, гнал гонца за гонцом в Иран, но гонцы не возвращались, и помощь не приходила. Мучила неизвестность. Ни персиян, ни грузин. Запасы таяли, как лед в горячей руке. Посланные в Алазанскую долину к тушинам за скотом и хлебом не вернулись. Хан в бессильной злобе метался во дворце, ломая фаянс о скулы прислужников. Все города и деревни оторвались друг от друга, и Пикар-хан не знал – он правит страной или буйволиным пузырем? Царство Кахети вот-вот лопнет.