Он подскочил к окну и пришиб выстрелом в упор мужа той женщины, которую только что завалил. Номер триста двадцать семь.
«Слабаки, даже сказать нечего.»
Время безжалостно летело, эволюция продолжала свой ход с привычной скоростью. Понемногу он начинал злиться на всех, на весь мир, ибо он не мог получить настоящего удовольствия. Все эти жертвы были слабаками, не способными противостоять ему в бою. Именно поэтому они сейчас все мертвы, а он жив.
Налево была киностудия, правда, давно закрывшаяся от банкротства. Странно выходит – всё государственное вынуждено жить на дотации, а всё частное живёт без них. Странности насыщают нашу жизнь.
Кто-то прогревался в ракушке. Он вошёл к нему быстрым шагом и стал бить по лобовому стеклу прикладом. Тот выскочил, но получил прикладом в грудь, от чего загнулся. Легион схватил его за шею, повернул таким образом, чтобы выгнуть буквой Г в обратную сторону, после чего резко двинулся вперёд и переломил ему шею.
Номер триста двадцать восемь.
Он выходил уже на финишную прямую, отсюда не было преград. Кто-то бежал вдалеке, пришлось снимать этот труп выстрелами с разбега. Номер триста двадцать девять.
А это был гей. То есть гомосек в простонародье. По морде видно, что парень, вот даже щетина есть, но по визуализации тела – это девушка. Впрочем, неважно, пускай лежит. В любом случае конченое для общества существо – живёт только собственным эгоизмом, не желая производить потомство.
Он хотел что-то подумать по этому поводу, разглядывая туловище, но его прервали. Кто-то резко выскочил откуда-то. Всё вокруг становилось всё темнее и темнее, этому способствовали тучи. Дождь всё усиливался.
Вдруг всё очень резко померкло, возникла непонятная боль в затылке. Он вдруг понял, что теряет сознание.
Время номер пять. «Междуречье»
–= времени нет =-
Он вдруг оказался вне тела, вне самого себя, как бы воспарив вокруг и одновременно стоя на земле. Вокруг было тихо, очень тихо. Не было дождя, вместо него шёл снег; такой большой снег с пушистыми снежинками. Ветра не было, поэтому он так неспешно валил хлопьями на него, создавал красивую завесу.
Было темно, чего-то он не видел, скорее даже ничего не видел, ему казалось, что это пропасть. Справа и слева, сверху и снизу одна бездонная пропасть. А сам он стоит посреди неё, или же наоборот падает в неё.
Вдруг он увидел чьё-то лицо вдали. Да, это точно было лицо; оно мелькнуло там в темноте как вспышка фонарика на долю секунды, причём так слабо, что он не смог ничего толком разглядеть.
Вдруг он пошёл. Сам. Не по собственной воле, а просто пошёл вперёд, туда, где видел только что лицо. Он не понимал, как он идёт, если внизу нет дороги. Ног он не чувствовал, как и рук, и тела и вообще он ничего не чувствовал. Тогда он попробовал поднять руку, а она его не слушалась, но работала самостоятельно без его желания.