Он вновь закинул руки за голову, прилег, устроившись поудобнее. Нападения он не опасался: кто станет нападать на маленький совершенно пустой ялик и матроса в простой одежде? В крайнем случае всегда можно перевалиться за борт, уйти под воду, поднырнуть под настил причала, а там ищи-свищи, ибо плавал Михась как рыба.
Низко нависшее над морем, серое, затянутое облаками небо было готово пролиться очередным дождем. Михась едва воспринимал эту унылую картину, мысли его были далеко, в родных лесах. Он вспоминал другой причал, совсем маленький и скромный, на ближайшем к Лесному Стану озере.
— Отваливай!
Толчок шестом, взметнувшийся над лодкой парус, и вот уже отдаляются, тают в утреннем тумане фигурки провожающих. Катюха смотрит на него своими огромными голубыми глазищами, не стесняясь, утирает слезы и машет ему вслед высоко поднятой рукой. Она вытягивается в струнку, зачем-то даже встает на цыпочки, свежий ветер развивает ее косу, тесно облепляет стройную фигурку белым сарафаном, и Катюха кажется невероятно тонкой и хрупкой, почти невесомой. И тут Михась наконец-то осознает, что его сестра — действительно красавица, каких еще поискать на белом свете. Его сердце начинает щемить, ибо он покидает сестренку совсем одну на белом свете. Хотя нет, почему же одну? Рядом с ней стоит Разик, все еще опираясь на палочку. Он тоже прощально машет рукой. Но наверняка больше таращится на Катеньку, чем на уходящую лодку, увозящую друга к большому морскому кораблю, поджидающему в отдалении, в начале запутанного озерно-речного фарватера, на короткое время прокладываемого по высокой весенней воде. Тут же стоит и Желток, уже без палочки, но пока ограниченно годный для строя и боя. Уж он-то всецело поглощен проводами друга, машет ему зажатым в руке беретом и совершенно не замечает, что чуть позади, в группе других провожающих, стоят две или три юные девы, глаза которых устремлены совсем не на лодку, а на его, Желтка, персону. Он не чувствует их пристальных взоров, не слышит чуть учащенного дыхания. Ты, брат, конечно, умный, даже очень, но…
На рукавах серо-зеленых курток Желтка и Разика пришиты новенькие шевроны: в черном бархатном круге скалит зубы желтая лесная рысь. Теперь они — строевые бойцы, лешие, и после заморщины выступят на защиту рубежей своей Родины. У Михася такая же куртка осталась дома. Катька хотела было пришить выданный на торжественном построении шеврон, но брат ей не дал:
— Да я уж как-нибудь сам! Ты лучше свой получи и тогда пришивай.
— А что, и получу! — взвилась Катька. А ведь и вправду получит!