Лифт тронулся, потому что он успел нажать кнопку, но с самим мужчиной творилось что-то странное. Он не стоял как в столбняке полностью неподвижно, нет, видно было, что человек живой, но он оглядывался растерянно, как будто не узнавая кабину лифта и меня. И смотрел с таким странно знакомым выражением.
— Что с вами? Вам плохо? — испуганно спросила я.
Он поднял руку с растопыренными пальцами к лицу. Пальцы дрожали. И тут я вспомнила, откуда мне показалось знакомым выражение его лица. Именно так смотрел в больнице Валентин Сергеевич, когда потерял память. Человек очнулся и вдруг понял, что он не знает, где он и кто он. Но Валентин Сергеевич попал в аварию, у него был травма головы, а этот-то что вдруг ни с того ни с сего?
Лифт остановился, белобрысый дернулся от толчка и очнулся.
— Что вы сказали, какой этаж? — переспросил он.
— Мы уже приехали, — медленно проговорила я, внимательно за ним наблюдая.
Он потер виски, поморщился и тяжело вздохнул.
— У вас голова болит? — неожиданно для самой себя спросила я мягко.
— Да, вы знаете, что-то я неважно себя чувствую.
— Переутомились, на воздухе, наверное, мало бываете. — Я отвела глаза и толкнула дверь лифта.
Оказалось, что мы приехали на шестой.
— Вы знаете, — сосед, казалось, даже обрадовался этому, — все собираюсь вам сказать. У меня остались кое-какие книги Валентина Сергеевича. Сначала он болел, потом я уехал в командировку, а теперь вот…
Надо вернуть, так что, может быть, вы зайдете?
— Оставьте их себе, на память, — улыбнулась я.
В мои планы не входило ходить к нему, мне нужно было, чтобы он заходил ко мне.
И потом, после сегодняшнего случая в лифте, мои намерения несколько поколебались.
Черт его знает, что за человек, может, больной какой?
— А вы когда с собакой гуляете? — не отставал белобрысый.
— Сейчас сразу и пойду.
— А можно я с вами? По вашему совету дышать свежим воздухом…
— Пожалуйста, — но в моем тоне не было сердечности.
Однако Гораций принял белобрысого весьма сердечно. Мы направились не в сам парк, а вдоль него, где был пустырь, а потом маленькая улочка, где располагались старые деревянные дома, теперь большей частью заколоченные. Раньше, мне рассказывала мама, тут был большой поселок, а потом с другой стороны началось большое строительство, и поселок снесли.
— Эта территория принадлежит парку, — сказал мой спутник, как бы отвечая на мои мысли, — поэтому строительства тут не будет и дома никто не тронул. В некоторых люди летом даже живут, как на даче. Но в основном дома стоят заколоченные, потому что уже старые, и хозяев нет в живых. Это ведь дачи начала века. Что так смотрите, мне Валентин Сергеевич рассказывал.