— Выглядишь ты получше, — нехотя признал Олег.
— Много гуляю на свежем воздухе, ты же видишь. И Горацию прогулки на пользу.
Нельзя собаку только кормить, с ней надо много гулять и играть в шумные игры.
— Да, Гораций тоже в неплохой форме, — согласился он. — Слушай, все хотел тебя спросить, на что ты живешь?
— Остались кое-какие деньги от Валентина Сергеевича, — неохотно призналась я, — только не говори Артему, а то он попросит взаймы.
— С чего это я буду Артему говорить? — фальшиво, как мне показалось, удивился Олег. — Да я его сто лет не видел.
Вот врет-то! Но усилием воли я подавила в себе раздражение.
— Так что, как видишь, дорогой, все у меня в порядке, деньги есть, я не скучаю, ты можешь спокойно заниматься своими делами.
— Но я… — начал было он.
— Знаю-знаю, чувствуешь за меня ответственность. Пожалуйста, я тебе не запрещаю.
Можешь навещать меня, только не так часто, потому что ты мешаешь моей личной жизни.
Видя, что он стал мрачнее тучи, я мягко добавила:
— Ты не забыл, что мы развелись?
— Вот я и думаю, может, мы поспешили? — уныло протянул он.
— Нет уж! — Я вскочила на ноги. — Как в анекдоте — умерла, так умерла! И менять мы ничего не будем, то все дело прошлое.
— Вот, узнаю тебя прежнюю, — улыбнулся он. — А то я уже беспокоился, какая-то ты стала смирная, говоришь тихим голосом, не ругаешься.
— Ладно, можешь проститься с Горацием и отбывать к себе домой. Если что-то будет нужно, я сама тебе позвоню.
Аристид де Бельмон грустно смотрел на меня с обложки своего романа. Ничего, завтра мы все наверстаем!
Перед сном я достала тетрадку Валентина Сергеевича, еще раз посмотрела на рисунок дома. Дом несомненно тот же. И собака — Гораций. И что из этого следует? Только то, что у старика бывали просветления. И стишок Маршака он вспомнил полностью. Я закрыла тетрадь с тяжелым сердцем.
Проснулась я рано совершенно самостоятельно. Никто не звонил в дверь и не обрывал телефон. Значит ли это, что началась новая жизнь, что Олег поговорил со всеми моими мужьями и дал, так сказать, отбой воздушной тревоги? Будем надеяться на лучшее. А пока все по плану: утренний туалет и водные процедуры, то есть прогулка с Горацием под проливным дождем. И наконец я дорвалась до Бельмона, отключив предварительно телефон.
И только вечером, когда я спохватилась и включила телефон обратно, позвонила рассерженная следователь Громова и сказала, что с утра требует меня на повторный допрос, и где это, интересно, я хожу, если всем говорю, что работаю дома, потому что она, Громова, целый день до меня дозвониться не может.