— Ну если детектив — возьмите Мымрину, «Похороненный в зоопарке», отличная вещь!
— Да ведь тут написано — серия «Детектив на ночь», то есть вместо снотворного, а мне бы наоборот, чтобы не уснуть!
— Ну тогда возьмите Неспанского — «Загрызенные бульдозером». Леденящая вещь!
Вообще спать перестанете!
Надежда вежливо поблагодарила и оглянулась на табло. На нем наконец появилась долгожданная надпись: «Пассажирский поезд № 614 Москва — Петербург прибывает на третью платформу, правая сторона».
Узнав, что нумерация вагонов начинается от Москвы, Надежда отправилась на платформу.
Пассажиры этого поезда разительно отличались от тех, кто приезжает на деловой традиционной «Красной стреле», представительном «Николаевском» или скоростном респектабельном «Р-200». Если на тех поездах из Москвы прибывают хорошо одетые, энергичные, выспавшиеся деловые люди с маленькими чемоданчиками и большими бумажниками, постоянно курсирующие между двумя столицами, то на 614-м приехали люди, чье путешествие началось в горных кишлаках Таджикистана, в узбекских поселках или захиревших пограничных воинских гарнизонах, люди, преодолевшие тысячи километров и четыре границы, свыкшиеся с поездом, как с родным домом, и не ждущие от будущего ничего хорошего.
Навстречу Надежде брели по перрону худые, сожженные солнцем таджички неопределенного возраста, нагруженные поклажей, как верблюды, и пытающиеся не растерять своих бесчисленных детей, седобородые аксакалы в замызганных ватных халатах и позолоченных тюбетейках, обиженные на весь мир военные отставники, растерянные узбеки с мешками чарджоуских дынь, запах которых мгновенно наполнил вокзал, перебив тяжелые и тоскливые запахи толпы, запахи немытых тел и бесконечной дороги.
Толпа равнодушно обтекала обозленных носильщиков, на всякий случай собравшихся к поезду, хотя и знающих по опыту, что пассажиры 614-го их услугами не пользуются.
Четвертый вагон был почти в самом конце перрона, и пока Надежда дошла до него, толпа понемногу поредела. У входа в вагон на Надежду Николаевну набросилась маленькая коренастая проводница с криком:
— Это вы старуху встречаете? Ну слава Богу, у меня больше сил нет!
Надежда подозрительно взглянула на коротышку. За ее спиной в тамбуре возвышался величественный силуэт, при виде которого сразу пришел на память Константин Сергеевич Станиславский.
Проводница ловко метнула на перрон огромный чемодан, помогла монументальной старухе преодолеть последнее препятствие и поспешно скрылась.
При свете люминесцентных ламп сходство со Станиславским усилилось: то же удлиненное породистое лицо с выражением брезгливого недоверия, то же пенсне с черной шелковой лентой...