— Мало я тебя на допросе бил, — прошипел Карнович, — нужно было вообще изувечить.
— А ты, борода, — обратился Борис к одному из солдат, узнав в нем своего знакомого — вредного Митрича, — головой ответишь, если арестованный сбежит или что в камере над собой сделает. Ремень у него отобрать, шнурки от ботинок и все такое прочее. Если что не так — своими руками тебя расстреляю…
— Слушаюсь, ваше благородие! — рявкнул Митрич, скосив глаза на Горецкого.
Тот молча кивнул, подтверждая слова Бориса.
— Однако, — проговорил он, когда солдаты увели Карновича, — обещания, голубчик, нужно выполнять. Если что не так, придется вам с этим солдатиком разбираться.
— Бросьте, подполковник, эти интеллигентские замашки, — разозлился Борис. — Вам нужно быстрее с этим делом покончить, а вы тянете, сутки ждать собираетесь.
— Не думаю, — невозмутимо ответил Горецкий, — что Карнович протянет сутки, он и нескольких часов без кокаина не протянет. Так что вечером мы сможем задать ему все интересующие нас вопросы.
Кабинет Горецкого опустел, Борис остался с глазу на глаз с Аркадием Петровичем. Он поглядывал на подполковника, который, в свою очередь, задумчиво разглядывал карту дислокации войск. Наконец, прервав затянувшееся молчание, Горецкий заговорил:
— Открытое письмо, которое вы привезли, — это, выражаясь юридическим языком, — косвенная улика. Строго говоря, она ничего не доказывает. Да, почерк, безусловно, Карновича, но содержание письма совершенно безобидно — возможно, и правда какая-нибудь графиня прибыла третьего и скончалась от инфлюэнцы. В Крыму сейчас собрался такой человеческий муравейник, что уследить за всеми затруднительно. Посему единственной возможностью уличить Карновича было — заставить его раскрыться, выдать себя самому. Впрочем, с ним это проще, чем с кем-нибудь другим. Он — кокаинист, поэтому вполне собой не владеет, неуравновешен, легко срывается. На это и был мой расчет.
— А для чего вы пригласили поручика Ковалева?
— Это — психология, дорогой мой, важнейшая наука для человека, имеющего дело с раскрытием преступлений… А мы ведь с вами — юристы, значит, к раскрытию преступлений причастны.
— Сейчас, в такое время… — начал Борис недовольно, но Горецкий быстро прервал его:
— Преступления, голубчик, совершаются всегда, и в такие роковые моменты истории их становится только больше — люди, к сожалению, таковы, что если за ними не присматривает строгий городовой с шашкой, они проявляют худшие стороны своей натуры… Поэтому сейчас тоже нужно бороться с преступлениями. Кроме того, во времена гражданской смуты происходят такие преступления, которые редки в мирной жизни. Например, предательство, шпионаж в обычные времена — явление возможное, но исключительное, а нынче они происходят сплошь и рядом.