Вот показался каменный забор, белеющий в темноте. Забор был высокий, метра два высотой. Борис перешел на шаг и осторожно продвигался вдоль забора. Колючей проволоки он наверху не заметил — англичане понадеялись на высоту забора, да и вообще были достаточно легкомысленны.
Наконец Борис нашел то, что искал — рядом с забором росло дерево, судя по шуршанию жестких листьев — магнолия. Она давно отцвела, сбросила свои белые цветы размером с тарелку и теперь отдыхала, дожидаясь следующего лета. Если бы такое большое дерево росло снаружи, англичане приняли бы меры, но поскольку магнолия росла на территории миссии, никого не беспокоила её близость к забору.
Борис без труда взобрался на дерево, перебрался с него на забор и огляделся. Был виден вход, возле него толпились солдаты, подъехали мотоциклисты. Очевидно, все были заняты отъездом грузинских представителей. Сочтя момент удобным, Борис повис на руках и спрыгнул на мостовую. Никто его не окликнул, и он пошел в сторону порта, выбирая улицы потемнее.
Долго блуждал он по городу. Возбуждение от боя прошло, и теперь Борисом овладела огромная усталость. К тому же смерть Лизы была на его совести. Разумеется, она сама хотела ему помогать, да и неоднократно давала понять, что жизнью своей не дорожит нисколько, но где-то в глубине души Борису было горько: “Не уберег, не уберег…”
Боясь встречи с английскими солдатами, он пробирался к порту окольными путями, и к тому времени, когда дошел до кварталов лавок и складов у самого моря, они все уже были пусты, и никого не было на улицах, чтобы спросить дорогу. В некоторых оконцах, прикрытых ставнями, мерцал слабый свет — в Батуме народу много, а жилья мало, так что многие лавочники живут в своих Лавках. Но никак нельзя было ломиться в лавку в английской военной форме — не откроют, да и под подозрение попадешь.
Борис устал до изнеможения, ноги гудели от ходьбы. Кружа между лавками, он уже потерял ориентацию, слышал только, как внизу шумит море. Он не заметил, как свернул в сторону и оказался вовсе уж в необитаемом пространстве. Его окружали длинные дощатые сараи без окон. Вокруг не было ни души. Он выбрал закуток между строением непонятного вида и сваленными в кучу досками, лег прямо на землю, подложив под голову чурбачок, прикрыл лицо фуражкой и провалился в глубокий и тяжелый сон.