— Да он шел от победы к победе!
— Разумеется, он может подарить Мартову халат. Когда турецкий султан в прежние времена брал крепость, он дарил побежденному противнику халат, вероятно в насмешку. Только к чему эта победа? Что он теперь будет делать? Ленин, а не султан. Издавать журнальчики? Да и на это верно не хватит денег. Ваше правительство будет очень довольно:
«Он окунул со злобою безбожной
Кинжал свой в яд
И, к Деларю подкравшись осторожно,
Хвать друга в зад!
Тот на пол лег, не в силах, в страшных болях
На кресло сесть.
Меж тем злодей отнял на антресолях
У Дуни честь»…
— Очень похож Ленин на Деларю!
— Я отдаю ему должное. Конечно, он выдающийся человек. Но он еще не созрел.
Люда расхохоталась.
— Однако, Вы нахал порядочный! Ильич не созрел?
— Или, скорее, не созрело всё движение в России. Я еще и не знаю, останусь ли социаль-демократом.
— Вот тебе раз! Неужто пойдете к эс-эрам с их народнической жвачкой!
— Не сваришь каши с русскими вообще. Кажется, так говорят: «не сваришь каши»? Что я вам говорил? Ведь у Вас произошел полный формальный раскол.
— Во-первых, это неправда, а во-вторых, не «у Вас», а «у нас».
— Я не русский да и социаль-демократ, повторяю, сомнительный.
Полного формального раскола не произошло. Но многие из участников съезда уже в самом деле не раскланивались, и общее настроение было подавленное. Плеханов произнес заключительное слово и поздравил всех с результатами работы.
— Он, должно быть, насмехается? — спросил Люду Джамбул.
— И не думает насмехаться! Работа всё-таки дала большие результаты. Как ни как, теперь у нас есть и программа, и устав.
— Именно «как ни как». Вы примкнете к большевистам или к меньшевистам?
— Я иду за Ильичом. Но, вопреки вашему карканью, раскола нет и не будет. Сегодня все вместе едем на могилу Карла Маркса. На Хайтетское кладбище.
— Едем, — уныло согласился Джамбул. — Вы его читали?
— Многое.
— Знаю, что он был кладезем мудрости. А иногда думаю, что у нас люди были интереснее.
— Может быть, тот Кота Цинтсадзе, о котором Вы рассказывали? — насмешливо спросила Люда. — Нельзя человеку серьезно называться «Котой».
— Ладно, ладно, — ответил Джамбул. Теперь несколько обиделся он, к большому удовольствию Люды. — А что мы будем делать на могиле? Петь «Интернационал»? Или служить панихиду? Тогда пусть Троцкий наденет ермолку и плащ, евреи в синагогах всегда носят плащи.
— Вы бывали и в синагогах?
— Бывал. Я Вам говорил, что на меня действует всякое богослужение, особенно если оно древнее. Разумеется наше мусульманское самое лучшее.
— В этом я ни минуты не сомневалась… Будете делать на могиле Маркса то же, что другие.