— Да ладно, ладно! — замахал он руками. — Уж и пошутить нельзя!
— Ну и?.. — настаивал я.
— Уехал он из Петербурга, — выпалил Мишка. — У-е-хал! — повторил он по слогам.
— Куда? — терпение у меня стало подходить к концу.
— Люди говорят, что в Москву, — агент мой помедлил, почесал затылок, потом умильно на меня глянул. — Яков Андреевич, теперь бы мне…
— Что?
— Как что? Яков Андреевич, побойтесь Бога! — взмолился Мишка.
— Да ладно уж, — смилостивился я и протянул ему два империала.
Круглов поблагодарил меня и откланялся, воспользовавшись все той же дверью.
Тогда я решил подняться в спальню, чтобы продолжить свой прерванный сон. Однако я не успел выйти из комнаты, как ко мне постучалась Мира.
— Яков Андреевич, можно к вам? — спросила она заспан— ным голосом.
Я отозвался:
— Конечно.
Индианка вошла в кабинет почти что бесшумными шагами и протянула мне сложенный вчетверо лист бристольской бумаги.
— Что это? — поинтересовался я, разворачивая послание.
— Записка от Анны. Горничная принесла. Сказала, что срочно, — ответила Мира.
Я пробежал глазами письмо.
«Милостивый государь, — писала Аксакова. — Я вспомнила одно обстоятельство, касаемое смерти Виталия, которое может показаться вам очень важным. Все дело в том, что мой бывший жених около месяца назад отдал мне на хранение запечатанное письмо и просил передать его Вам в случае, если с ним что-то произойдет. Вот откуда, оказывается, я помню Вашу фамилию. Примерно в тоже самое время мы с ним расстались, да я и не принимала его слова всерьез. Вероятно, поэтому я совсем позабыла про письмо, а когда вспомнила, то обнаружила, что оно исчезло. Если Вас заинтересовало это известие, то завтра же утром я жду Вас у себя дома».
Утро выдалось солнечным и теплым, словно лето вознамерилось напоследок показать свой прекрасный лик. Я проснулся в отличном настроении и спустился к завтраку, полный сил и новых намерений.
— Вы собираетесь к Анне? — спросила Мира.
— Конечно, — ответил я, отправляя в рот бутерброд.
— Она сообщила вам что-то важное?
— Да, — сказал я. — Судя по всему, Строганов предвидел, что с ним может случится нечто подобное, и оставил ей на хранение письмо, которое просил передать мне в подобном случае. Но Анна об этом запамятовала, видимо, вознамерившись и вовсе выкинуть молодого человека из головы, а он, очевидно, считал ее своим самым близким человеком. Виталий даже не обратился к родителям!
— Вот оно — женское коварство! — воскликнул Кинрю, уплетая за обе щеки горячее, и едва не подавился.
— Тебя наказали боги, — изрекла индианка с величественным видом.