Мысли вернулись к семейству Кнутобоевых. Он вспомнил Матильду в ночной рубашке. И Аполлона, растерянно таращившего глаза то на лицо на полу, то на него. Хуже всего придется, конечно, им. Квартиру попросят освободить, начнут проводить в ней разные опыты, понаставят аппаратуры. Будут супруги мыкаться по чужим углам. Развалится налаженный быт, а может быть, и семья.
Перспективы вырисовывались весьма мрачные. Ну а если не сообщать никуда? Это может обернуться еще худшими последствиями. Во-первых, неизвестно, чем все это кончится, да и что вообще означает. А если видение только прелюдия к настоящей фантасмагории? Да и можно ли бросить людей на произвол судьбы? Он снова мысленно представил фигуру Матильды.
Тарасов брел по слякотному тротуару. Вновь пошел мелкий дождик, небо еще больше потемнело, казалось, утро, так и не наступив, вновь переходит в ночь. Пахло опавшей листвой и той арбузной свежестью, которая предшествует первому снегопаду.
Как ни странно, но весть о событиях, происходивших в квартире Кнутобоевых, мгновенно облетела микрорайон. Откуда просочились сведения, кто их разнес, до сих пор совершенно неясно: ни супруги, ни, естественно, Тарасов никому ни слова не сказали. Однако часов около девяти возле подъезда собралась небольшая толпа, вернее, человек пять-шесть, состоявшая исключительно из старушек. Они с опаской поглядывали на окна злополучной квартиры и тихо перешептывались.
Слухи были самые невероятные: рассказывали и об убийстве, и о каких-то кошмарных злодеях, посетивших ночью квартиру музыкантов, да мало ли еще о чем рассказывали!
А из окон квартиры, из-за тюлевых занавесок на улицу озабоченно выглядывали супруги. Они сразу поняли, что группа почтенных гражданок, столпившихся под их окнами, уже явно что-то пронюхала.
Интересно, что Матильда относилась к происшествиям значительно спокойнее, чем ее супруг. Женщинам вообще свойственны рассудительность и взвешенность в поступках. Первоначальный ужас быстро прошел, и она начала размышлять о последствиях странного происшествия. Интересно, что ход ее мыслей весьма напоминал ход мыслей майора. Она тут же сообразила, что все эти чудеса в первую очередь грозят налаженному быту. Однако почему-то это не очень ее беспокоило.
«А, будь что будет! — размышляла она. — Во всяком случае, хоть какое-то разнообразие в жизни».
Совсем другие образы бродили в голове ее супруга. Аполлон переживал прямо-таки какой-то необычайный подъем. Исчезла привычная педантичность. Он кое-как побрился, завязал галстук вкривь и вкось и даже забыл позавтракать. Перед его глазами стояло загадочное лицо. Стоило ему слегка прикрыть глаза — и вот оно, смотрит ужасным взглядом, полным тоски и муки.