Себастьян отказался взять у меня сигарету, удрученно покрутив головой, и я закурил сам.
- Если вопрос не покажется вам неделикатным, тогда скажите, осторожно попросил я, - вы убили того толстяка?
Себастьян фыркнул, с трудом пытаясь унять разыгравшуюся ярость.
- Этот дурак выкурил сигару почти до самого конца; если быть точным, то от нее осталось пять восьмых дюйма - позже вечером я успел замерить длину окурка. Поскольку зубы у него торчали наружу, это обеспечивало мне дополнительный коэффициент безопасности в лучшем случае в четверть дюйма. Пуля попала ему прямо в зубы, и осколки от них долетели даже до людей, сидевших в двенадцатом ряду. Как раз это и вызвало гвалт, к тому же зрители были убеждены, что я убил человека!
- Значит, он не пострадал, если не считать выбитых зубов? - спросил я.
Рот Себастьяна искривился, как бы подтверждая горькую иронию судьбы.
- Позже он потребовал, чтобы я возместил ему убытки. Сотню баксов за вставные зубы - представляете мое унижение? - Он закрыл глаза. - Шоу-бизнес не всегда дается легко. И мне пришлось заплатить за проклятые зубы.
- И после того нелепого случая вы больше не выступали на публике?
- Никогда! - крикнул он и рубанул рукой воздух, как бы отсекая прошлое. - И не буду выступать, пока не добьюсь полного совершенства.
- А как продвигаются дела по достижению полного совершенства?
Его лицо сразу посветлело.
- Хотите посмотреть, лейтенант?
- С удовольствием.
Себастьян вскочил на ноги и торопливо принялся расставлять консервные банки. Я устало наблюдал за ним. Когда он закончил свои приготовления, подвал превратился в подобие отдела консервированных товаров супермаркета. У меня возникло неприятное ощущение, что мне придется проторчать здесь всю ночь, дожидаясь, пока он собьет последнюю мишень.
Он неторопливо направился к стойке с оружием, выбрал длинноствольное ружье 32-го калибра, потом вернулся к тому месту, где я сидел, и грациозно поклонился.
- Лейтенант!
- Мне выпала большая честь наблюдать, как лучший в мире снайпер лично мне демонстрирует свое мастерство! - сказал я, стараясь не переборщить по части любезностей. Затем я удобно устроился, приготовившись к представлению, и решительно настроился на то, что не позволю шевельнуться ни одному мускулу лица, даже если вдруг он промажет по всем мишеням.
Следующие тридцать минут я сидел, почти не шевельнувшись, и наблюдал виртуозное мастерство; такой уровень, насколько я мог судить, сумели бы продемонстрировать еще лишь несколько человек во всей стране. Себастьян проделывал самые разнообразные трюки, используемые в стрельбе, разве что пуля, которую он только что выпустил, не летела обратно в дуло. Он стрелял из всех возможных положений: через плечо, между ногами, лежа на спине, когда мишень находилась непосредственно за головой, и, наконец, опять через плечо, но уже без помощи зеркальца и с завязанными глазами.