— Пролт!
Ее имя отразилось эхом от стен. Мэтр Хоннис произнес его, но не обращаясь к ней, а возвещая ее приход. Она заморгала, осматриваясь — и растерявшись еще больше теперь, чем в тот момент, когда Ксинк разбудил ее.
— Что с ней такое?
Этот голос был сильнее, богаче, чем у Хонниса. Он прозвучал негромко, но разнесся по всему пространству под куполом. Говорил высокий статный незнакомец. Он был одет во что-то... присмотревшись, Пролт решила, что это военный мундир. Но выглядел он скорее как парадное придворное одеяние.
Мэтр Хоннис взглянул на нее. Он казался напряженным, даже возбужденным — а может, и испуганным... Нет. Это невозможно. Хоннис внушал страх, а не испытывал его.
— Она нервничает, — сказал ее старый темнокожий наставник.
— У нее есть на это причины?
Ксинк отступил в темноту и исчез из виду. Теперь здесь не осталось никого в университетских мантиях, кроме нее самой и Хонниса. Только эти... солдаты. И человек с рыже-золотыми волосами — несомненно, их начальник.
Он сделал шаг к ней; его движения были столь же уверенными, как и голос. С виду ему можно было дать примерно пять десятков зим, хотя издали судить сложно. Он, казалось, излучал несокрушимое самообладание. Да, конечно, именно он здесь главный.
— Думаю, что обстановка может казаться ей непривычной, — ответил он сам себе, рассматривая девушку, но не приближаясь больше к ней. — Так вы уверяете, что она ничего не знает?
— Только передвижение и маневры войск, которые она успешно предсказывает уже долгое время, — ответил мэтр Хоннис с обычной для него брюзгливостью.
По ряду солдат, стоявших у них за спинами, прошел шепот.
Под сводами купола раздался сухой смешок. Отблески факелов колыхались на далекой медной облицовке купола.
— Осмелюсь предположить, почтенный мэтр, что если бы я не удрал отсюда, чтобы хоть чего-то достичь в жизни, то и до сих пор огребал бы от вас порядочно брани за каждую попытку бросить учебу, не дойдя до степени мыслителя. Насколько я помню, наше расставание было... Право, не знаю, как лучше выразиться...
— Радостным? — подсказал Хоннис.
— Да. Притом взаимно. Мы просто не могли дождаться, когда избавимся друг от друга.
— Ты был не бездарен — но небо, как ты меня утомил!
— Мэтр, а уж как вы меня утомили...
Пролт следила за разговором, ожидая, когда же в нем — и в этой ночной сцене — забрезжит хоть какой-то смысл. Она надеялась, что все это окажется сном и вскоре можно будет проснуться в своей постели, ощущая тепло спящего рядом Ксинка.
Обменявшись колкостями, они наконец-то подошли к Пролт. Мэтр Хоннис действительно казался несколько взволнованным, костлявые пальцы его были крепко стиснуты. Но Пролт смотрела на другого, незнакомого. Рослый, широкий в плечах и груди, он казался как будто еще крупнее из-за своей властной повадки. Его лицо было изрезано морщинами и обрамлено рыжевато-золотой бородой с заметной примесью седины — но это было лицо человека, занимающего высокий, а может, даже высший пост. Глаза, синие и особенно яркие на бледном лице, блестели даже в этом скудном свете. Шевелюра его казалась настоящей гривой, гуще и пышнее, чем даже роскошные локоны Ксинка. Пять десятков зим? Да, по меньшей мере. Скорее больше. Но никаких признаков слабости.