Гортензия и Олимпия, вернувшись с дядей ко двору, справедливо заняли одно из первых мест при дворе благодаря красоте и воспитанию.
Король очень часто проводил время в их обществе. Особенно ему нравилась Олимпия Манчини, которая сумела привязать его к себе.
Ей льстило ухаживание короля, хотя многие принцы и герцоги почитали за честь, когда племянницы всемогущего кардинала позволяли им ухаживать за собой.
Людовик с каждым днем все больше и больше сближался с Олимпией, не встречая никакого сопротивления с ее стороны.
В один прекрасный вечер, когда племянницы кардинала были с королем в Сен-Жермене, случилось то, что проницательные люди давно уже предвидели.
Чудесная аллея, тенистые аллеи парка, аромат цветов — все располагало к прогулке.
Людовик вышел из мрачных высоких комнат замка подышать воздухом.
Уже вечерело, последние лучи заходящего солнца слегка золотили верхушки деревьев, тихий ветерок о чем-то шептался с молодыми деревцами, точно передавая им какую—то важную тайну или нашептывая им слова о божественной любви. Во всем огромном парке не было слышно ни звука. Вокруг было царство тишины.
Король, удалив свиту, стал бродить по прекрасному парку.
Подойдя к опушке леса, он вдруг увидел что-то светлое на скамейке, полузакрытой кустарниками.
Людовику захотелось узнать, кто или что это.
Парк и лес тонули в мягком, бледном полусвете заходящего солнца, луна только начинала всходить.
Людовик подошел, крадучись, и, разведя тихонько ветви, с изумлением отскочил назад.
Перед ним сидела прекрасная Олимпия, откинувшись на спинку скамейки, с книгой в руках.
Она была одна. Вокруг — ни души.
Прелестная девушка уединилась в этом уголке, чтобы никто ей не мешал, и, зачитавшись, не заметила, когда наступил вечер.
Людовик на цыпочках подошел и вдруг поцеловал полуоткрытую шею Олимпии.
Она вскочила, тихо вскрикнув.
Король громко засмеялся.
— Ай-ай-ай, мой прекрасный друг! Как же вы это так долго здесь засиделись? — сказал он. — Посмотрите, уже луна взошла!
— Как вы меня испугали, ваше величество!
— Не сердитесь, милая Олимпия, лучше возьмите меня под руку и пойдемте! Действительно, вечер чудесный! Мне самому хотелось бы подольше наслаждаться им. Можно вас попросить украсить его вашим присутствием, Олимпия?
— Вы оказываете мне большую честь, ваше величество.
— Оставьте же, наконец, эти избитые фразы, говорите со мной, как с человеком, не льстите, я прошу, я требую, впрочем, нет! Как я могу требовать чего-нибудь! Я смею только надеяться и желать!
— Разве вы никогда не замечали, ваше величество, — ответила Олимпия, положив руку на руку короля, — что я вполне принадлежу вам и только тогда наслаждаюсь жизнью, когда бываю рядом с вами?