Я отпер дверь отмычкой, на сей раз с открытыми глазами, и, не закрывая ее, быстро пробежался по квартире. Как-то раз я не потрудился хорошенько ее проверить, а потом выяснилось, что в квартире — труп, и положение у меня оказалось, доложу вам, хуже некуда. Опыт — самый лучший учитель: когда узнаешь что-то на собственной шкуре, запоминаешь навсегда.
Мертвецов в квартире не оказалось, так же, как и живых, если не считать меня самого. Я вернулся, запер дверь изнутри на оба замка и кинул дипломат в чудесное викторианское кресло палисандрового дерева. Потом натянул на руки резиновые перчатки и приступил к делу.
Название игры, которой я занялся, — «Охота за сокровищем».
— Мне бы хотелось, чтоб ты дочиста квартиру обобрал, чтоб только четыре голые стены остались, — напутствовал меня Крейг.
Я старался изо всех сил, чтобы ему потрафить. Но стен оказалось намного больше — гостиная, куда я сразу попал, столовая, большая спальня и маленькая спальня, превращенная в обособленный кабинет, а за ней — еще одна гостиная с телевизором. В кухне пол был отделан под кирпич, а стены выложены из настоящего кирпича, и повсюду на крючках висели медные кастрюли и сковородки. Кухня мне больше всего понравилась. Спальня, сплошь оклеенная вощеным ситцем, имела девственно-неприступный вид, а кабинет выглядел чопорным и скучным; гостиная была торжеством эклектики и дурного вкуса, видимо, при всех владельцах — на протяжении столетий. Я начал с кухни и обнаружил шестьсот долларов в холодильнике — в лотке для масла.
В холодильник всегда полезно заглянуть. Даже не верится, как много людей прячут деньги в кухне, и большинство засовывает их в холодильник. Замораживают денежки, надо полагать. Но я действовал не наугад, когда выгреб шестьсот долларов из лотка для масла: я обладал секретной информацией.
— Чертова шлюха держит деньги в холодильнике, — сообщил мне Крейг. — Обычно пара сотенных у нее лежит в отделении для масла. Хранит там хлеб свой насущный.
— Ловко придумала!
— Еще бы. Она и марихуану ухитрилась запрятать в коробку из-под чая. А будь у нее особняк с газоном, она держала бы ее вместе с семенами.
Я не заглядывал в коробку с чаем и потому не знаю, что там было. Уложив доллары в портмоне, я вернулся в гостиную и занялся письменным столом. В верхнем ящике справа оказалось сотни две долларов — пятерками, десятками и двадцатками. Не так уж много, чтоб завестись, но я завелся: со мной всегда такое происходит, стоит мне забраться в чужую квартиру. Я всегда прихожу в приятное волнение, когда удается поживиться чужим добром. Понимаю, конечно, что это предосудительно с точки зрения морали, и порой испытываю угрызения совести, но ничего не могу с собой поделать. Меня зовут Берни Роденбарр, я вор и люблю красть. Просто обожаю это дело.