Гортензия была поражена откровенностью матери. Слова Жозефины звучали цинично, но они дышали такой искренностью, что девушка была польщена. Однако же перспектива сделаться женой Людовика совершенно ее не радовала.
— Матушка, — попыталась она переубедить Жозефину, — но мне нравится Дюрок. И потом — вы много раз говорили, что отчим намерен сделать своим наследником Евгения. Зачем же тогда жертвовать моим счастьем?
— Во-первых, — на глазах супруги первого консула опять выступили слезы, — мужчины — говорю это тебе по секрету — очень непостоянны. Сегодня Наполеон обещает одно, а завтра он может передумать и не дать нашему Евгению ровным счетом ничего. А во-вторых, я уверена, что ты не так уж сильно любишь этого самого Кристофа. Я слышала, он уехал в Россию? Думаю, когда он вернется, ты на него едва взглянешь. Твое сердце будет отдано Луи…
Последних слов ей говорить явно не следовало. Гортензия вспыхнула от негодования и почтительно, но твердо заявила, что никогда не выйдет ни за кого, кроме Дюрока.
— А Луи мне неприятен, — сказала она в завершение. — Мне кажется, он все время думает о чем-то дурном.
Мадам Бонапарт не смогла удержаться от улыбки.
— Глупышка, — ласково сказала она. — Если тебе так кажется, значит, ты ему нравишься.
Позже выяснилось, что многоопытная Жозефина ошиблась. Гортензия совсем не нравилась Людовику — как не нравилась ему вообще ни одна женщина на свете. Но пока девушка спросила с любопытством:
— Вы правда в этом уверены? И объяснила наивно:
— Это так странно — в один день узнать, что в тебя влюблены сразу двое кавалеров.
Дюрок вернулся из России только спустя три месяца. И все эти три месяца девушка отвечала отказом на предложение матери стать невестой Людовика Бонапарта. Поскольку Жозефина заразила своей идеей и Наполеона, то первый консул с интересом следил за тем, как идут дела. На падчерицу, впрочем, он совершенно не сердился. Пожалуй, ее упорство ему даже нравилось.
Чтобы сделать дочь более уступчивой, Жозефина попросила мадам Кампан написать упрямице и убедить ее выйти за Луи, который, кстати сказать, подчинился воле старшего брата и сделал девушке официальное предложение руки и сердца.
«Этому браку будет аплодировать вся Европа, — пророчествовала госпожа Кампан в письме к своей бывшей воспитаннице. — Вы соедините две семьи, каждая из которых олицетворяет собой славу Франции. Предрекаю, что вы очень скоро полюбите своего мужа…»
— Может, я действительно полюблю его? — прошептала Гортензия, прочитав это послание. — Он ведь довольно красив — большие глаза, обаятельная улыбка… А говорит так, что можно заслушаться… вот только двигается он с трудом. Жалуется, что кости у него часто ломит — особенно, мол, в сырую погоду. Странно. Ведь он такой молодой, всего пятью годами меня старше.