Ее больше не волновала участь Наполеона, и она ловко пряталась за отцовский авторитет, избавлявший ее от любых обязательств.
Однако каким бы пышным ни был прием, оказанный ей в Вене, Мария-Луиза скучала. В июне она решила поехать в Савойю, на воды. Вскоре она уже была в Шамони, где провела шесть дней, а потом отправилась в Эксле-Бен в Провансе. Ей хотелось отдохнуть и поправить свое здоровье; к тому же она дала слово встретиться там со своей задушевной подругой герцогиней Монтебелло, вдовой маршала Ланна. Герцогиня принадлежала к свите французской императрицы и сопровождала Марию-Луизу в Австрию, но вскоре затосковала по Франции и вместе с бывшим императорским врачом Корвизаром сбежала в Париж.
Марии-Луизе стоило много труда получить разрешение отца на выезд из Австрии. Император опасался, как бы дочь, вырвавшись на свободу, не бросилась к мужу на Эльбу. В конце концов Франц I разрешил Марии-Луизе отправиться на воды, но без сына, который должен был остаться в Вене. Маленькому белокурому «настоящему австрийцу» уже подобрали наставников и гувернеров, которым было предписано усиленно следить за мальчиком; до самой смерти сыну Наполеона не разрешалось покидать пределы Австрии и вообще совершать дальние поездки. К матери в Парму он так никогда и не попал.
Итак, Мария-Луиза оставила сына в Вене и отправилась в путешествие «с совсем маленькой свитой», как она сама выражалась. Ее сопровождали всего лишь тридцать два человека, набившиеся в несколько карет: барон де Меневаль, генерал Боссе, бывший советник Наполеона, графиня Бриньоле, три врача, один дворецкий, две чтицы, один квартирмейстер, одна прачка, один кузнец, три курьера и семнадцать слуг.
В Каружже выйти из кареты Марии-Луизе помог генерал Адам-Альбрехт Нейперг, который в 1812 году состоял при императрице в должности камергера. Увидев его теперь, она не выказала никаких признаков радости; более того, его появление показалось ей весьма подозрительным.
Мария-Луиза уже знала, что вокруг нее плелись головоломные международные интриги. Весело проводя время, чередуя лечебные процедуры с балами, она разрешала ухаживать за собой французским офицерам, которые внимательно выслушивали каждую ее фразу, анализировали каждую улыбку и все свои наблюдения передавали Талейрану. Меттерних же вместо тайных агентов подослал к Марии-Луизе Нейперга, которого считал вполне подходящим на роль шпиона и… обольстителя.
Графу Нейпергу было немногим более сорока. На нем ладно сидел гусарский мундир, который он обычно носил и который в сочетании с черной повязкой, скрывавшей пустую глазницу, придавал ему мужественности. Единственный глаз смотрел с живостью и проницательностью, а хорошие манеры, учтивость и вкрадчивый голос располагали к Нейпергу людей. И еще одна любопытная подробность: он был наполовину француз. Внебрачный сын графини Нейперг и французского офицера из аристократической семьи, Адам-Альбрехт родился в Вене и, непонятно почему, люто ненавидел Наполеона; женат же он был на итальянке Терезе Пола, от которой имел четверых детей.