» Нет, это ловушка, — подумал виконт, — я сделаю по-другому»— и он осторожно прикрыл дверь.
Мадлен, ожидавшая, что виконт вот-вот зайдет к ней, опустила голову на руки и расплакалась. Но тут же, не выдержав, сорвалась с места и выбежала в коридор. Виконт удалялся.
Констанция посчитала нужным спрятаться за портьеру.
— Погодите, виконт! — Мадлен не узнала своего голоса.
Тот обернулся.
— Простите, мадам, если я поступил не правильно, закрыв дверь. Я всего лишь боялся за ваше здоровье. Сквозняки в этом доме такие холодные!
— Я должна поговорить с вами.
— Я к вашим услугам, — виконт распахул дверь своей спальни, — входите же, не бойтесь.
Мадлен огляделась. Коридор был пуст, если не считать дворецкого, сидевшего за столом перед зажженными канделябрами.
— Я слушаю вас, мадам, — напомнил своей гостье виконт, которая потеряла дар речи и лишь смотрела на молодого человека глазами, сверкавшими от обилия слез.
— Вы должны оставить меня, виконт.
— Я не могу этого сделать, мадам.
— Но я прошу вас!
— Я тоже прошу вас не говорить подобного.
Но неужели вы не видите, как я страдаю?
— Я страдаю тоже.
Но я уже не в силах переносить страдания.
В вашей воле, мадам, прекратить их, только условности удерживают вас от этого.
— Я ненавижу вас! — закричала Мадлен, но по ее глазам было нетрудно догадаться, что эти слова далеки от истины.
— Вы обманываете сами себя.
— Но я прошу вас, — взмолилась Мадлен, — не заставляйте меня произносить эти страшные слова!
— Какие?
— Не могу же я сказать, что я люблю вас, — и женщина, заплакав, выбежала из спальни виконта.
Он слышал, как щелкнула задвижка двери ее спальни. Улыбнувшись, Анри вышел в коридор. Констанция уже шла ему навстречу.
— Ну что, Анри, ты обидел эту чудесную женщину?
— Нет, я всего лишь хотел дать ей один чудесный совет.
— А что сказала она?
— Это секрет. Но думаю, тебе, Констанция, узнав его, не станет легче.
— Мне станет легче, если ты выполнишь обещание.
— Насчет письма?
— Насчет письма тоже.
Когда виконт Лабрюйер и Констанция Аламбер вошли в гостиную, то увидели, что Колетта, заждавшись возвращения своей покровительницы, уснула, сидя на козетке. Ее голова свесилась на груди, и она мирно посапывала.
— Чудесная картина, — залюбовался виконт, — она так же глупа, как и прекрасна.
— Не так уж много, Анри, найдется умных женщин, а еще меньше — мужчин.
— Но ведь мы с тобой умны, Констанция?
— Не знаю… Временами, Анри, мне кажется, бог обделил меня рассудком.
— Рассудок и ум — не одно и то же. Но именно рассудительности мне иногда не хватает.
— Так помоги бедной девушке. Неужели ты хочешь, чтобы она досталась невинной этому чудовищу Эмилю де Мориво?