— Пойдемте! Не надо плакать, госпожа Катрин. Я найду какую-нибудь щель в этих стенах, и мы обязательно выберемся. А пока нам надо поесть и найти пристанище на ночь. Потом я обойду укрепления.
Катрин безропотно позволила увести себя от ворот. Они вновь поднялись по улице Порт — Друэз, с каждым шагом все сильнее ощущая запах горелого мяса. На площади их заметил человек с клювом, который, как оказалось, был врачом-монахом.
— Немедленно уходите! — крикнул он властно. — Нельзя разгуливать по городу. Возвращайтесь к себе!
— Куда? — спросил Готье. — Мы нездешние. Мы только что вошли сюда, чтобы раздобыть немного еды. А теперь ворота закрыты, и никого не выпускают.
Монах пристально глядел на них из-под своей маски с очками из толстого стекла. Голос его звучал глухо, и в нем чувствовалось раздражение.
— Здесь вам нельзя оставаться. Слушайте внимательно… Неподалеку отсюда стоит монастырь Богоматери. Через эти ворота вы пройдете к домам каноников, — сказал он, указывая на каменную арку, перегораживающую переулок, — а по правую руку увидите длинное здание с каменными пилястрами, под черепичной крышей. Оно называется Лоанс.
— Гумно для десятины, — прервал его Готье.
— Ты нормандец, друг. Это слово пришло к нам из-за моря, на кораблях с головой дракона.
— Да, я нормандец, — с гордостью подтвердил великан, — я еще знаю старый язык.
— Ступайте в Лоанс! Городские бедняки, которым теперь нельзя идти за хлебом в деревню и не достучаться до богатых домов, в которых все заперлись из страха заразиться, собираются в Лоансе, и монахи приносят им поесть. Увы, дать они могут немного, потому что припасы на исходе, а гумно опустело. Скажите отцу Жерому, который ведает раздачей хлеба, что вас прислал брат Тома. Когда поедите, присоединяйтесь к тем, кто денно и нощно молится в соборе о спасении несчастного города.
В молчании трое странников двинулись в указанном направлении. Катрин ощущала невероятную усталость. В голове у нее было пусто, перед глазами вертелись круги, и она едва волочила ноги. Город казался ей ужасной западней, которая вдруг захлопнулась, не оставив им никакой надежды. Опираясь на руку Сары, она шла, ничего вокруг не видя.
— Когда вы чего-нибудь съедите, дело будет лучше! — проворчал Готье. — Я всегда замечал, что при крупных неприятностях надо как следует поесть. Поднимает настроение!
Лоанс они нашли без труда. Там уже было полно народу. Жалкие оборванные люди толпились вокруг худого монаха в белой сутане, раздававшего хлеб. Блики от света факела плясали на его суровом угловатом лице, на волосах и тонзуре. Готье, оставив женщин у дверей, протолкался к нему.