— Совсем не обязательно, — улыбнувшись, ответил я, — а вот к Джинни Коупек я бы посоветовал даже не приближаться.
— Теперь нам надо идти, — заторопился Мейер, — а не то минут через пять здесь появятся блюстители порядка.
— Спокойной ночи, Джин, — пожелал ему я. Худая, словно у скелета, рука, медленно поднялась и потянулась ко мне. Я осторожно пожал ее, опасаясь, что она вот-вот отвалится.
— До свидания, Рик, — попрощался со мной Мейер.
Все трое покинули дом, а я тотчас поспешил в гостиную в надежде пропустить еще один бурбон до того, как нагрянет полиция. Бармена я сначала не увидел — тот, как я заметил потом, без чувств валялся на полу, но спиртное на столике стояло, и я мог спокойно приложиться к своему любимому бурбону. Я уже поднес стакан к губам, как тут же почувствовал на своем плече чью-то руку.
— Извините! — раздалось у меня за спиной.
Я обернулся и увидел блондинку с кукольным личиком.
— Как тесен мир! — воскликнул я так радостно, словно только что сам придумал эту избитую фразу.
— Боюсь, что я все-таки потеряла свои трусики, — пьяно улыбнулась она.
— Если на такой вечеринке вы потеряли только их, то вам еще повезло, дорогая, — заверил я женщину.
— Я хотела вас спросить, они вам нигде не попадались? — Она явно не поняла того, что я ей только что сказал. — Они такие черненькие, кружевные, — продолжила блондинка. — Понимаете, я танцевала...
— Твист Виргинских островов и совсем забыли о слабой резинке, — закончил я за нее.
— А откуда вы знаете? — искренне удивилась она.
— Я уже наступал на них, — напомнил я. Она быстро захлопала ресницами и подняла на меня свои осоловелые глаза.
— Видите ли, я их во что бы то ни стало должна найти. Мой муж не смог прийти со мной — у него сверхурочная работа. Теперь он ждет дома и, наверное, меня не поймет — он же никогда не видел, как танцуют твист с Виргинских островов, — плаксивым голосом протянула она и на несколько секунд закрыла глаза. — Конечно же, он сразу заметит, что я пришла без...
— А! Да пропади они пропадом! — дружно воскликнули я и блондинка.
Женщина встала на цыпочки и в упор принялась рассматривать мое лицо.
— Да, теперь я вас припоминаю! — наконец радостно произнесла она и закивала. — Вы тот, кто сначала наступил на мои трусики, а потом так любезно передал их мне.
Да, это вы! А потом сразу же погас свет. — Ее и без того почти ничего не видящие глаза подернулись туманом воспоминаний. — Боже! У вас такие ледяные руки!
Покачиваясь, она кинулась к лифту и, остановившись перед ним, обернулась, бросила на меня загадочный взгляд, затем шагнула в кабину. Последнее, что я успел заметить, — ее оживленно шевелившиеся губы.